Онлайн книга «Вор Времени»
— Нет, все настоящее, — сказал Мгновен. — По крайней мере, настолько, насколько реален остальной мир. Но это идеальный момент, — он вновь улыбнулся Сьюзен. — Идеальное мгновение дороже целого столетия. — Я предпочитаю более точную философию, — сказала Сьюзен. Она попробовала вино. Оно было идеальным. — Конечно. Я так и думал. Ты цепляешься за логику, как ракушка цепляется за камень в шторм. Дай-ка подумать… Защищать каждый клочок пространства, не бегать с ножницами, и помнить, что всегда найдется шоколад, — сказал Мгновен. Он улыбнулся. — И никогда не противься идеальному моменту. Ветерок плеснул водой через край из фонтана. Это продолжалось всего секунду. Мгновен встал. — Ну, я полагаю, моя жена и сын окончили свою встречу, — сказал он. Исчез сад. Каменные кресла истаяли как туман, как только Сьюзен поднялась с них, хотя до этого были прочны как, ну, камень. Стакан с вином исчез из ее ладони, оставив только воспоминание о легкой тяжести в пальцах да долгоиграющий вкус вина во рту. Лобзанг стоял перед часами. Время была невидимой, но песня, что ткалась в этих комнатах, изменилась. — Она стала счастливее, — сказал Лобзанг. — Теперь она свободна. Сьюзен обернулась. Мгновен исчез вместе с садом. Вокруг не было ничего кроме бесконечных стеклянных комнат. — Не хочешь поговорить со своим отцом? — спросила она. — Позже. У нас еще будет время, — сказал Лобзанг. — Я позабочусь об этом. То, как он произнес эти слова, осторожно размещая их по местам, заставило Сьюзен насторожиться. — Ты собираешься наследовать дело? — сказала она. — Теперь ты Время? — Да. — Но, ты почти человек! — И что? — Лобзанг унаследовал улыбку отца. Она была мягкой и, как показалось Сьюзен, раздражающей улыбкой бога. — Что во всех этих комнатах? — спросила она. — Ты знаешь? — Один идеальный момент. В каждой. Мультимножества мультимножеств. — Я не уверена, что существует такая штука, как абсолютно идеальный момент, — сказала Сьюзен. — Может, пойдем домой? Лобзанг обмотал полу своей робы вокруг кулака и ударил им по передней панели часов. Она треснула и просыпалась на пол. — Когда попадем на ту сторону, — сказал он. — Не оглядывайся и не останавливайся. Там будет много стекла. — Я постараюсь спрятаться под одну из скамеек, — сказала Сьюзен. — Возможно, их там не будет. — ПИСК? Смерть Крыс взобрался на часы и счастливо глазел на них сверху. — Что нам делать с этим? — сказал Лобзанг. — Оно само о себе позаботиться, — сказала Сьюзен. — Я бы за него не волновалась. Лобзанг кивнул. — Возьми меня за руку, — сказал он. Она взяла его за руку. Свободной рукой Лобзанг схватил маятник и остановил часы. Во вселенной разверзлась зелено-голубая дыра. Обратный путь был гораздо быстрее, но, когда мир возник вновь, оказалось, что она барахтается в воде. В коричневой, грязной и воняющей гнилыми водорослями. Сьюзен всплыла на поверхность, сопротивляясь тяжести собственной юбки, хлопая руками по воде и пытаясь найти точку опоры. Солнце было приколочено высоко над головой, а воздух был тяжелым и влажным. Пара ноздрей в нескольких футах от Сьюзен внимательно наблюдала за ней. Ее растили практичным человеком, что, естественно, подразумевало уроки плаванья. Квирмский Колледж Благородных Девиц в этом смысле вполне отвечал современным требованиям, его преподаватели придерживались мнения, что девушка, которая не сможет в одежде дважды переплыть бассейн, совсем не старается. Благодаря им она знала четыре вида плавания и несколько способов спасения утопающих, чувствуя себя в воде как дома. Она даже знала, как поступать, если в одном водоеме с вами окажется гиппопотам — надо было срочно найти другой водоем. Гиппопотамы только издалека кажутся большими и симпатичными. При ближайшем рассмотрении они кажутся просто большими. Сьюзен, воззвав к своему унаследованному смертельному голосу и страшному авторитету учительницы, закричала: — УБИРАЙСЯ! Существо отчаянно забарахталось, силясь развернуться, в то время как Сьюзен принялась подгребать к берегу. Это был странный берег, вода плавно переходила месиво из песка, какой-то черной вязкой дряни, трухлявых древесных корней и болота. Над нею вились насекомые… … под ногами грязная мостовая и топот коней в тумане… …и лед, сковавший мертвые деревья… …и Лобзанг, берущий ее за руку. — Нашел, — сказал он. — Ты разрушил историю, — сказала Сьюзен. — Разрушил! Внезапно появился гиппопотам. Она даже не догадывалась, что один рот может быть таким огромным, глубоким и производить столько дурного дыхания. — Я знаю. Но мне пришлось. У меня не было выбора. Ты можешь найти Лю-Цзы? Я знаю, что Смерть может найти любое живое существо, а поскольку ты… — Хорошо, ладно, знаю, — мрачно перебила Сьюзен. Она протянула руку и сосредоточилась. Возник невероятно тяжелый жизнеизмеритель Лю-Цзы, который продолжал набирать вес. — Он всего в паре сотен ярдов там, — сказала она, указывая в сторону замерзшей реки. — Я знаю, когда он, — сказал Лобзанг. — Всего в шести десяти тысячах лет. Значит… Когда они нашли Лю-Цзы, он спокойно разглядывал гигантского мамонта. Глаза животного под огромными мохнатыми бровями перекосились от усилий рассмотреть монаха и одновременно выстроить все три клетки своего мозга так, чтобы решить что делать: растоптать его или вышибить со скованного морозом ландшафта. Одна клетка говорила «вышибить», другая «растоптать», а третья скиталась где-то далеко и думала о том, как бы позаниматься сексом. Лю-Цзы говорил ему в хобот: — Значит, ты никогда не слыхал о Правиле Первом? Лобзанг вышел из воздуха прямо рядом с ним. — Мы должны идти, Дворник! Появление Лобзанга, казалось, совсем не удивило Лю-Цзы, хотя его, кажется, разозлило, что его прервали. — Незачем торопиться, чудо-ребенок, — сказал он. — У меня все под контролем… — Где Леди? — спросила Сьюзен. — За тем сугробом, — сказал Лю-Цзы, указывая на него большим пальцем, и в то же время пытаясь переглядеть пару глаз, расставленных на пять футов друг от друга. — Когда появилось это, она завопила и унеслась. Глядите, я заставляю его нервничать… Сьюзен залезла в сугроб и вытащила оттуда Гармонию. — Пошли, мы уходим, — резко произнесла она. — Я видела, как ему отрубили голову! — бормотала Гармония. — А потом мы внезапно оказались здесь! |