Онлайн книга «Глоток мрака»
– Но я беременна от всех вас, так что по нашим законам все вы мои короли – или ими будете. Шолто поднял руку, внимательно ее разглядывая. – Я слишком молод, чтобы помнить, как земля фейри венчала сидхе. Так оно и происходило? – Розы – скорее атрибут Благих, – пояснил Дойл, – но да, так брак и совершался. Соединение рук и общий знак. Красивые розы у меня на руке вдруг показались мне зловещими. – Так я вправе владеть вниманием Мередит единолично? – спросил Шолто. Я уставилась на него: – Думай, что говоришь, царь слуа! – Нас соединила сама страна, Мередит. Я помотала головой: – Чтобы спасти Дойла. – Мы отмечены супружеским знаком. – Он поднес руку к моим глазам. – Когда Богиня ставит меня перед выбором, она делает это заблаговременно. А сейчас она не предупредила ни о выборе, ни о возможных потерях. – По нашим законам... – Не начинай, – прервала я Шолто. – Он прав, Мерри, – поддержал его Дойл. – Не усложняй, Дойл. Мы сделали вчера только то, что нужно было для вашего спасения. – Но это закон, – возразил Мистраль. – Да, если б я носила только его ребенка, а это не так. Богине Клотре, забеременевшей от трех мужчин сразу, не пришлось выходить замуж за кого-то одного из них. – Они были ее братьями, – напомнил Мистраль. – Это точно известно, или так их определила легенда? Я спрашивала у тех, кто на самом деле мог это знать. Мистраль с Дойлом переглянулись. Шолто был слишком молод, чтобы знать ответ. – Клотра жила во времена, когда богам и богиням позволялись браки с кем угодно, – сказал Дойл. – Она не первая была бы из богинь, кто вышел замуж за близкого родственника, – добавил Мистраль. – Но дело как раз в том, что она ни за кого не вышла замуж. А те богини-владычицы, которым приходилось вступать в брак, чтобы править людьми, имели множество любовников. – Хочешь сказать, что ты – богиня-владычица, живое воплощение самой земли? – спросил Шолто, подняв бровь. – Нет, но я говорю, что если ты вынудишь меня стать женой тебе одному, результат тебя не обрадует. Красивое лицо Шолто недовольно искривилось, так живо напомнив привычное настроение Холода, что у меня защемило сердце. – Я знаю, что ты меня не любишь, принцесса. – Не надо демонстрировать оскорбленные чувства, Шолто. Не разыгрывай простачка. В прежние времена цари менялись, но богиня оставалась все та же. Помнишь? Все трое переглянулись. – Но цари были людьми, богиня просто жила дольше, – сказал Дойл. – Насколько я слышал, богини-владычицы не отказывались от любовников, выйдя за царя, – признал Шолто. Дойл посмотрел на меня с непроницаемым лицом. – Так значит, ты хочешь изменить нашу тысячелетнюю традицию? – спросил он. – Если придется. Выражение лица у него стало смешанным. Полугримаса, полуулыбка, смешинка в глазах – но больше всего мне понравилось, что страх из его глаз исчез. Потому что именно страх поселился в нем, когда он увидел знаки на мне и Шолто. – Я еще раз спрашиваю, – сказал Мистраль, – где мы? Я не узнаю место, давшее нам приют. – Мы в моих владениях, – ответил Шолто. – В холме слуа нет таких красивых мест, – уверенно и насмешливо заявил Мистраль. – Откуда неблагому сидхе знать, что лежит внутри моего холма? С тех пор, как погиб отец Мередит, принц Эссус, ни один из вас у меня и на пороге не появился. Драться за вас – мы хороши, а ходить к нам в гости – увольте? В голосе Шолто звучала та же злость, что в нашу первую встречу, злость, выкованная годами пренебрежения, сотнями раз, когда ему давали понять, что он не дорос до настоящего неблагого сидхе. Слуа десятилетиями использовали в качестве оружия. Оружием пользуются, но у атомной бомбы не спрашивают, хочет она взрываться или нет. Просто нажимают кнопку, и она выполняет свою работу. – Я в твоем холме бывал, – сказал Дойл. В его низком голосе слышалась какая-то эмоция. Гнев? Угроза? Во всяком случае, что-то недоброе. – Это да. Имей в виду, слуа теперь за псом не пойдут, у них охотник есть. Двое мужчин мерялись взглядами через кровать. Я знала, что между ними есть давняя вражда, с тех еще пор, когда они оба явились за мной в Лос-Анджелес. Но сейчас я впервые получила намек на ее причину. – Хочешь сказать, что королева пыталась поставить Дойла царем слуа? – удивилась я. Я села на кровати, разметав лепестки – цветочное одеяло словно рассыпалось вдруг, превратилось в груду лепестков. Все быстро подняли головы к пологу из веток и лоз. – Не закончить ли нам разговор где-нибудь в более стабильном уголке земли? – предложил Мистраль. – Поддерживаю, – сказал Дойл. – В каком смысле более стабильном? – спросил Шолто, берясь рукой за дерево, образовавшее один из кроватных столбиков. – Одеяло вернулось в исходный вид. Так бывает с определенного рода магией, – сказал Дойл. – Это как в сказках – волшебство действует до поры до времени? – спросила я. Он кивнул. Издалека донесся голос: – Мой царь! Принцесса Мередит! Это Генри! Вы меня слышите? – Говори, – ответил Шолто. – Вход в ваши новые апартаменты сужается, мой царь. Не следует ли вам покинуть их, пока стена снова не стала стеной? Он старался говорить спокойно, но тревога в его голосе была отчетливо слышна. – Да, – согласился Дойл – Думаю, следует. – Я здесь царь, Мрак. И я скажу, что нам следует или не следует делать. – Господа! – вмешалась я. – Как принцесса и будущая королева, я прекращаю спор. Уходим, пока стена не закрылась. – Согласен с принцессой, – сказал Мистраль, протягивая мне руку. Я ее взяла. Он улыбнулся в ответ на прикосновение, обхватил мою руку своей большой ладонью. В улыбке сквозила нежность, которой я никогда еще в нем не замечала. Мистраль повел меня по дорожке к костяным воротам, и трава на дорожке больше не пыталась меня потрогать. Собственно, и камни дорожки, которые скрепляла трава, подавались под ногой, будто начиная рассыпаться. Дойл с Шолто продолжали меряться взглядами на кровати. Когда мы окажемся снова в изначальной спальне Шолто, я подробнее расспрошу обоих об этой взаимной вражде. От прикосновения Мистраля костяные ворота рассыпались кучей обломков. |