Онлайн книга «Голем в Голливуде»
С работой Джейкоб справлялся блестяще – раскрываемость у него была чуть ли не выше всех в отделе, – но два вышеозначенных обстоятельства не давали покоя капитану Тедди Мендосе. По непонятным причинам он имел на Джейкоба преогромный зуб. Несколько месяцев назад капитан вызвал его в свой кабинет и помахал манильской папкой: – Я ознакомился с вашим отчетом, Лев. «Хлипкий» – это что еще за хрень? – То есть хрупкий, сэр. – Значение слова мне известно. У меня степень магистра. Вы-то этим не можете похвастать. – Так точно, сэр. – А каких наук магистр? На стенку не смотреть! – Коммуникаций, сэр. – Очень хорошо. Знаете, чему обучают на факультете коммуникаций? – Коммуницировать, сэр. – Совершенно, в жопу, верно! Пишите «хрупкий», если хотите сказать «хрупкий». – Есть, сэр. – В Гарварде этому не учили? – Видимо, я пропустил занятие, сэр. – Наверное, это проходят только на втором курсе. – Не могу знать, сэр. – Освежите мою память, умник: почему вы не закончили Гарвард? – Не хватило силы воли, сэр. – Хитрожопый ответ, чтоб не лезли с вопросами. Вы этого хотите? Чтоб я заткнулся? – Никак нет, сэр. – Да нет, хотите. Я говорил, что мой кузен прошел в Гарвард? – Как-то обмолвились, сэр. – Разве? – Разок-другой. – Значит, я сказал, что он не стал учиться. – Так точно, сэр. – А сказал – почему? – Непосильная плата, сэр. – Гарвард – дорогое удовольствие. – Так точно, сэр. – Вы, кажется, получали стипендию. – Так точно, сэр. – Глянем… Спортивная стипендия. Наверное, победили в пинг-понге. – Нет, сэр. – Университетский конкурс мудозвонов? Нет? За что же вам дали стипендию, детектив? – За успехи в учебе, сэр. – Эва! – Так точно, сэр. – Успехи… Хм. Видимо, кузен не достиг ваших высот. – Не мне судить, сэр. – Но почему вы получили, а он нет? – Лучше спросить стипендиальный комитет, сэр. – Успехи в учебе… Знаете, это еще паршивей, чем не получить стипендию. По мне, так хуже нет, если тебе что-то дали, а ты профукал. Это непростительно. Даже отсутствие силы воли – не оправдание. Джейкоб смолчал. – Доучились бы заочно. Типа общеобразовательной подготовки. В Гарварде дают такие сертификаты? Вы разузнайте. – Разузнаю. Спасибо за подсказку. – А пока что у нас с вами одинаковые дипломы. Университет штата Калифорния в Нортридже. – Верно, сэр. – Нет, не верно. В моем сказано: магистр. – Мендоса откинулся в кресле. – Ну что, переутомились, да? Джейкоб напрягся: – Не понимаю, с чего вы взяли, сэр? – Потому что именно это я слышал. – Можно узнать, от кого? – Нельзя. Еще говорят, вы подумываете об отпуске. Джейкоб не ответил. – Даю шанс излить душу, – сказал Мендоса. – Я воздержусь, сэр. – Вымотались, что ли? Джейкоб пожал плечами: – Работа нервная. – Спору нет, детектив. У меня целая свора притомившихся копов. Однако никто не помышляет об отпуске. А вы у нас как будто особенный. – Я так не думаю, сэр. – Черта с два, думаете. – Как вам угодно, сэр. – Ну вот, извольте. Вот об этой вашей манере я и говорю. – Боюсь, я не понимаю, сэр. – Вот опять. «Боюсь, я ля-ля-ля-ля-ля». Сколько вам лет, детектив? – Тридцать один, сэр. – Знаете, на кого вы похожи? На моего сына. Ему шестнадцать. А что такое шестнадцатилетний пацан? По сути, засранец. Высокомерный, упертый, сопливый засранец. – Тонко подмечено, сэр. – Вы хотели отпуск – вы его получили. – Мендоса потянулся к телефону. – Вас переводят. – Куда? – Я еще не решил. Куда-нибудь с офисными кабинками. Станете возражать? Джейкоб не возразил. Кабинки – просто замечательно. Вообще-то слово «переутомление» не годилось. Вернее было сказать – глубокая депрессия. Он исхудал. В изнеможении слонялся по квартире, ибо не мог уснуть, и все время путанно бормотал что-то слащавое и невразумительное. Он хорошо знал внешние признаки недуга и умел их скрыть, прячась за штору отчужденности. Ни с кем не разговаривал, опасаясь, что в любую секунду его замкнет. Позволил зачахнуть немногим приятельствам. И постепенно стал вполне соответствовать характеристике Мендосы – выглядел снобом. Труднее было скрыть незримую глухую тоску, что будила затемно, подсаживалась за обедом, превращая рамэн [4] в несъедобное и мерзкое червивое месиво, а вечером поправляла одеяло, усмешливо желая спокойной ночи. Она обнажала жестокую несправедливость жизни и нелепость его работы. Где уж ему справиться с мировым дисбалансом, если он в разладе с собственной душой? Своей тоской он был гадок себе и окружающим. Она была точно наследный орден Хвори с засаленной черной лентой, который надлежало раз в несколько лет доставать из шкатулки, отрясать от пыли и втайне носить, приколов на голое тело. Сквозь заднее стекло «краун-вики» маячили два контура. Гориллы. Тяжелая артиллерия для тяжелых случаев. Джейкоб сдерживался, чтобы не повернуть домой. Особый отдел – изящное обозначение того, с чем лучше не связываться. Вот что бывает, если мнишь себя особенным. Толком-то их не проверил. Может, послать кому-нибудь эсэмэску? Чтоб знали, куда он делся. На всякий пожарный. Кому? Рене? Стейси? Заполошное послание непременно скрасит день бывших жен. Мистер Лучик. Этим титулом, пропитанным ядерной насмешкой, его наградила Рене. А Стейси подхватила, когда он по дурости рассказал жене номер два о занудстве жены номер один и та прониклась сочувствием к предшественнице, «угодившей в такое дерьмо». |