Онлайн книга «Голем в Голливуде»
– Сказано же – нет. – Но он много путешествовал. – Вероятно. – На какие деньги? – Каждое первое число кое-что получал от Хелен. Что не мешало ему пятнадцатого клянчить у меня. – Деньги поступали на его банковский счет? – Наверное. – В каком банке? – «Барклиз». Вам-то какое дело? – Можно выяснить, где снимали деньги. – Что вы так вцепились в его поездки? Вам известно, где его убили. Вот туда и езжайте. – Вы упомянули, что он работал… – Ничего подобного. По-моему, я вполне ясно выразился: работы не было. – Вы сказали, он служил курьером. – Какая же это работа? Дешевая увертка. Время потянуть. – Пусть так, но хотелось бы знать, где и на кого он работал. – На архитектора, своего бывшего педагога. – Имя? – Джеймс или Джордж, что-то царственное. Тот самый никчемный педик, который подбил его бросить учебу и заняться мазней. – Я так понял, у Реджи были художественные способности. В глазах Череда промелькнул гордый огонек; впрочем, быстро стух. – Вот и жена так говорила. Джейкоб кивнул на диплом в рамке: – Кое-кто с ней был согласен. – О да, величайший взлет, о котором он неустанно ей напоминал. Всякий раз, как кончались бабки. – У вас сохранились его работы? – Вы ценитель изящного, что ли? – Явите милость. – Последние полчаса только этим и занят, – сказал Черед. – Вон там, под кроватью. Джейкоб вытащил два портфолио, коробку со стесанными угольными карандашами, рейсфедерами и эскизный альбом. На кровати раскрыл первую папку. Плотные кремовые листы, на которые хорошо ложилась тушь, знакомили с хирургически четким мировоззрением Реджи Череда. Рисовать он умел. Бесспорно. Здесь же были вышеупомянутые вазы с фруктами и унылые сельские пейзажи, больше похожие на документальную фотографию. – Хелен их развесила по всему дому, – сказал Черед. – Я потом снял, смотреть тошно. Многие рисунки были подписаны и датированы, но лежали вразнобой. Самый поздний – 2006 год, самый ранний – 1983-й. – Однако сохранили, – сказал Джейкоб. – Чтобы выбросить, слишком много возни. – Проще снять со стен и уложить в папки? – Это вы на что тут намекаете? На то, что втайне ты им гордишься. Это подкупает и настораживает. – За какую работу он получил премию? – Здесь ее нет. Чертово художественное общество оставило себе. Хелен предлагала им тысячу фунтов, но они ответили, мол, таковы условия конкурса. Вторая папка оказалась интереснее – обнаженная натура и портреты. Все женщины маняще неистовы. Джейкоб прямо слышал тяжелое дыхание автора, чьей рукой водило подсознание. И наоборот, мужчины сдержанны, геройски внушительны. – Кого-нибудь узнаете? – спросил Джейкоб. – С кем я мог бы поговорить. – Друзья его, надо полагать. – Кто они? – Черт их знает. Балбесы. Распутники. – Он называл какие-нибудь имена? – Если б называл, я бы постарался забыть. – Подруги? Черед фыркнул. – Я пытаюсь выяснить, с кем он общался. – Они б его убить не смогли. Ты удивишься. Уже пролистав две трети папки, Джейкоб остановился и вернулся назад. Чуть не проглядел. Он думал о другом. О том, что говорят эти рисунки об отношении художника к женщинам. О глиняной голове своего отца, вылепленной матерью. Хронологическая чехарда тоже сыграла свою роль – рисунок был датирован декабрем 1986 года. Джейкоб старался не измышлять связи. Надо сохранять ясность мысли и делать свою работу. То-то и оно. Работу. А вот и награда. Джейкоб медленно перевернул лист. Вот еще. И еще. То, что он принял за помарку, повторялось на пяти листах – шрам на подбородке. В пяти ракурсах. Один и тот же человек. Мистер Череп. Сквозь шум в ушах донесся голос Череда: – Он из той компании. – Какой? – Балбесов. Гостил у нас на Рождество. Идея Хелен. – Кто он? – Однокашник. Убей бог, если я помню имя. – Можно взять эти рисунки? – спросил Джейкоб. – Так вы его ищете? – вылупился Черед. – Не знаю. Но хорошо бы узнать. Черед выхватил несколько рисунков и сунул их Джейкобу: – Остальное положите туда, где взяли. – Он шагнул к выходу. – Десять минут. Потом сгиньте, а то вызову полицию и вас арестуют за незаконное вторжение. Джейкоб аккуратно свернул рисунки в трубку и перехватил резинкой, найденной на столе. Убрав папки и коробку под кровать, выглянул в коридор. Черед возился на первом этаже. Джейкоб торопливо обшарил комод – не найдется ли старых носков или трусов, пригодных для ДНК-анализа. Пусто. Внизу грохнул выстрел, посыпалась штукатурка. Музыка на уход. Глава сорок вторая
В Оксфорд Джейкоб вернулся поздно, ужинать пришлось картошкой с рыбой из ларька. На улицах кодлы болельщиков горланили футбольные гимны и дружелюбно кидались бутылками в студентов. Гостиница «Черный лебедь» не располагала отдельными номерами. Заселяясь в трехместный, Джейкоб постарался не разбудить сожителей – двух туристов, почивавших в обнимку с нейлоновыми рюкзаками, полномочными заместителями возлюбленных. Свою сумку он затолкал под кровать, вынув оттуда паспорт и портреты мистера Черепа. В холле вонючие кресла-мешки сгрудились вокруг брошенного «Эрудита». Немецкий неохиппи наигрывал «Мазок серого» [51] на гитаре из ломбарда, а его подруга, зажав коленями зеркальце, пыталась перезаплести африканские косички цвета электрик. В знак божественного благоволения конторка портье соседствовала с баром, ломившимся от выпивки. |