Онлайн книга «Префект»
|
– Значит, если выдать вам газовый резак и большой камень, вы начнете ваять? – А я о чем? – Простите, Дельфин, я не придираюсь, просто еще не встречал таких напористых бета-симов. – Смо́трите мне в глаза и видите человека? – Порой вижу, – признался Дрейфус. – Если бы ваша жена погибла иначе, вы бы и ко мне относились иначе, верно? Не отрицали бы право беты называть себя живой. – Гибель Валери ничего не изменила. – Вам так кажется, а вот я не уверена. Взгляните на себя в зеркало. На душе у вас рана. Что бы ни случилось в тот страшный день, вы рассказали не все. – Зачем мне что-то скрывать? – Наверное, не желаете с чем-то примириться. – Я уже со всем примирился. Я любил Валери, но она погибла. Прошло одиннадцать лет. – Человек, который приказал убить работников СИИИ, чтобы остановить Часовщика… – Верховный префект Дюсолье, – перебил Дрейфус. – Неужели его решение столь ужасно, что он потом не выдержал и покончил с собой? Разве это была не чрезвычайная, но необходимая мера? Разве не было гуманно даровать тем несчастным быструю и безболезненную гибель? Особенно если представить, что сделал бы с ними Часовщик? Прежде Дрейфус лгал Дельфин, а сейчас чувствовал: нужно сказать правду, иначе будет просто непорядочно. – Дюсолье оставил предсмертную записку. – В горле пересохло, Дрейфус говорил медленно, словно это его допрашивали. – Он написал: «Совершена ошибка. Зря мы так поступили с институтом. Искренне раскаиваюсь в том, что сделано с людьми, упокой Господь их души». – Не понимаю, в чем тут раскаиваться. У него не было выбора. – Именно это я твердил себе одиннадцать лет. – Вы думаете, трагедия разыгралась иначе? – Есть одна нестыковка. По официальным данным, ракетно-бомбовый удар нанесли сразу же после эвакуации Джейн Омонье. К тому моменту Дюсолье и его префекты поняли: спасти застрявших сотрудников СИИИ не удастся, а Часовщик может в любой момент перебраться в другой анклав. – Так в чем нестыковка? – В шести часах, – ответил Дрейфус. – Ровно столько на самом деле прождал Дюсолье, прежде чем выпустить ракеты. Этот факт умалчивали, но на Блистающем Поясе, напичканном мониторами и дисплеями, подобное не скрыть. – Но кому, если не префекту, выяснять, что случилось за те часы? – Даже с допуском «Панголин» я раскопал только это. – Почему бы не спросить у кого-нибудь? У Джейн Омонье, например? Собственная слабость вызвала у Дрейфуса улыбку. – Когда-нибудь совали руку в ящик, наполненный неизвестно чем? Тот вопрос для меня вроде такого ящика. – Вы заранее боитесь ответа. – Да. – Что именно вас пугает? Что Валери убили до бомбардировки СИИИ? – Отчасти это. Но есть и другая причина. Законсервированный корабль «Аталанта» десятилетиями двигался по своей орбите, а в момент ЧП «Доспехи» переместили его впритык к СИИИ. – Почему корабль законсервировали? – Это своего рода белый слон. «Аталанту» построили на средства союза демархистских государств, стремившихся к независимости от сочленителей. Увы, двигатели не работали как должно. «Аталанта» совершила один-единственный полет, и проект закрыли. – Но вы считаете, на роль спасательной шлюпки корабль вполне годился? – Я об этом думал. – По-вашему, в те шесть часов «Доспехи» вызволили застрявших. Состыковали брошенный корабль с СИИИ и эвакуировали персонал. – Или попытались эвакуировать, – поправил Дрейфус. – Но что-то не заладилось. Иначе откуда у Дюсолье такие угрызения совести? – Я уверен лишь в том, что «Аталанта» – часть разгадки. Больше ничего не выяснил. Если честно, и не хочется выяснять. – Понимаю, почему вам так трудно, – проговорила Дельфин. – Потерять жену тяжело, а тут вдобавок гибель окутана тайной… Искренне сочувствую. – Есть еще один ключ к разгадке. В моей памяти хранится яркий образ Валери. Она стоит на коленях, держит в руках цветы и смотрит на меня. И улыбается. По-моему, она меня узнаёт. Но улыбка какая-то неправильная, бессмысленная, точно у младенца, увидевшего солнце. – Откуда это воспоминание? – Не знаю, – честно ответил Дрейфус. – Валери и садоводством-то не увлекалась. – Порой память с нами шутит. Возможно, это образ другой женщины. – Нет, это Валери. Я очень четко ее вижу. – Я вам верю, – сказала Дельфин после неловкой паузы. – Но помочь вряд ли смогу. – Достаточно уже того, что мы говорим о Валери. – А с коллегами вы о ней говорили? – Они уверены, что я оправился от трагедии много лет назад. Узнают правду – засомневаются во мне. Не могу такого допустить. На сей раз пауза длилась дольше. – Это вы думаете, что они засомневаются, – произнесла Дельфин. На пару секунд бета-копия словно отстранилась от Дрейфуса. Дельфин повторила последнюю фразу, и точно с такой же интонацией: – Это вы думаете, что они засомневаются. – В чем дело? – спросил Дрейфус. – Не знаю. – Дельфин, посмотрите на меня. Что с вами? Вместо того чтобы ответить на вопрос, Дельфин испуганно уставилась на Дрейфуса. – Ощущения странные. – С вами что-то не так? Ответ пришел слишком быстро, точно двигался в гелиевой среде: – Ощущения странные. Со мной что-то не так. – Думаю, ваша бета-копия повреждена, – проговорил Дрейфус. – Может, это связано с аварией в турбинном зале. Сейчас приостановлю каналирование и проведу проверку на целостность. – Ощущения странные. Ощущения странные. – Дельфин зачастила, лепя слова в одну кучу: – Ощущениястранныеощущениястранные… – Затем наступила ремиссия, голос и темп речи нормализовались. – Помогите! По-моему… так быть не должно. Дрейфус поднял руку и оттянул манжету. – Приоста… – начал он. – Нет, не приостанавливайте! – взмолилась Дельфин. – Мне страшно! – Я вызову вас снова, как только проведу проверку целостности. – Я умираю. Что-то… меня ест. Префект, помогите! – Дельфин, что происходит? Модель упростилась, растеряв детали. Речь замедлилась, голос стал низким и бесполым. – Согласно системной диагностике, этот бета-симулякр самоуничтожается. В разделах с первого по пятидесятый начато поэтапное форматирование блоков. |