Онлайн книга «Ничего особенного»
|
– Алкаш к тому же, – заключил Громов. Коротко и ясно. * * * В деревне утро начинается рано. Солнце только-только вернулось в Бересневку из Америки, а Танька уже вышла, потягиваясь, на крыльцо. Потянулась. Распахнула глаза и поздоровалась: – Здравствуй, утро! «Здравствуй, Танька!» – сказало бы утро, если бы умело говорить. Потом Танька вошла в сарай и поставила ведро под корову. – Здравствуй, Пальма! – сказала Танька. «Здравствуй, Таня», – сказала бы корова, если бы умела говорить. Струйки молока застучали о ведро. И вдруг утро наполнилось мяукающими звуками электрогитары. Танька прекратила доить. Вышла из сарая. Выглянула через забор, и вот что она увидела: Мишка Синицын сидел против своего дома с электрогитарой марки «Эврика». Рядом с ним сидела секретарша Мещерякова Малашкина Валя, босая и с грязными пятками. Мишка вопил песню про шикарный город Ялту, а Валя высокомерно поводила головой, будто имела прямое отношение и к Мишке, и к гитаре «Эврика», и к шикарному городу на южном берегу. Танька посмотрела на орущего Мишку, на разомлевшую от счастья соперницу. Метнулась в дом. Подскочила к проигрывателю. Поставила его на подоконник. Включила на полную мощность. «Бам-бам-бам-бам-бам! Это поют миллионы!» – заорал певец на всю деревню Бересневку. Мишка поставил регулятор на максимум и завопил громче проигрывателя. Шло состязание не на качество, а на громкость. Из соседней комнаты вышел Николай Канарейкин, молча выключил проигрыватель и вытащил предохранитель. Николай был человеком замкнутым и предпочитал словам поступки. У Таньки стало тихо, а Мишка ликующе вопил: Я-лта! Где растет голубой виноград. Ялта! Где цыгане ночами не спят. Ялта! Там, где мы повстречались с тобой… Танька закрыла окно и задернула занавески, но песня доставала ее самолюбие, и это было почти невыносимо. Тогда Танька надела юбку-миди, босоножки на платформе и вышла из дому. Мишка увидел Таньку. Быстро подвинул лицо к Вале и тихо сказал: – У меня соринка в глаз попала. А ну посмотри! Валя полезла руками Мишке в глаз, чтобы оттянуть веко. – Да ты глазами, глазами! Валя близко подвела свои глаза к Мишкиным. Они застыли лицо в лицо. Танька тем временем прошла за Мишкиной спиной в его двор. Завела мотоцикл, села и выехала со двора. – Эй! – Мишка вскочил. – Ты куда? – К летчику! В Ялту с ним полечу! – крикнула Танька, и мотоцикл, вихляя, понес ее по дороге. – Стой! – Мишка выбежал на шоссе и помчался по нему, сильно работая локтями и лопатками. Остановил грузовик. Сел и уехал. Два недоумевающих существа остались в деревне Бересневка: секретарша Мещерякова Малашкина Валя и корова Пальма. * * * Летчик Журавлев и механик Кеша стояли на летном поле и ковырялись в недрах вертолета. Вернее, ковырялся Кеша, а Журавлев стоял рядом и морочил ему голову. – Клапана проверь, пожалуйста… – Я ж только что проверял. Летчик постоял, потом пошел к кабине. Остановился. – А масло мы залили? – Да я ж десять лет работаю, – сказал Кеша. – А бензин? – Слушай, – заподозрил Кеша. – А ты что, не летал никогда? – Почему же не летал? – А чего ж боишься? – Почему боюсь? Ничего я не боюсь. – Ну и лети. – Я и лечу. Летчик залез в кабину. – Ну, я полетел, – предупредил он. – Ну и лети… Летчик огляделся по сторонам, как бы мысленно прощаясь со всем, что так несущественно, если с этим жить, так драгоценно, если с этим прощаться: с полем в ромашках, с простым деревянным срубом на краю поля… * * * Фрося косила на аэродроме высокую траву, когда на нее, как на голову снег, свалился Мишка Синицын. – Где она?! – в панике заорал Мишка. – Кто «она»? – не разобрала Фрося. – Танька! – Какая еще Танька? – Брось темнить! Вон мой мотоцикл. Мишка показал пальцем в сторону дома Громова, где стоял абсолютно такой же, как у Мишки, мотоцикл. Фрося глянула в ту же сторону: – Твой, как же… Разбежался. – А где он? – Кто он? – Летчик… – Тут все летчики… Фрося была бестолковая как пень, и Мишка готов был от нетерпения выскочить из собственной шкуры и бежать во все стороны одновременно. – Новый… Этот… В цепочках! Конь в сбруе! – Мишка пытался определить приметы летчика. – А, Журавлев? – сообразила Фрося. – Вон он! Она показала пальцем на взлетную площадку, от которой, крутя пропеллером, отделялся вертолет. – Стой! – завопил Мишка. – Держи его! – И ринулся к площадке. – Эй! Нельзя! – испугалась Фрося и помчалась за Мишкой. Мишка добежал первым. Ухватился за колесо, которое было в двух метрах над землей. Вертолет пошел вверх, увлекая за собой Мишку. Деревья стали отодвигаться, а облака, наоборот, приближаться. Мишка уцепился двумя руками. Сильный ветер отдувал его ноги. * * * – «Чайка», «Чайка», я «Сокол»! У вас на колесе человек! – кричал Громов в рацию. Из окна Громова был виден вертолет и болтающийся в воздухе человек. – Начинайте посадку! Только аккуратно! Только аккуратно!.. На взлетной площадке собрался народ. Здесь были врач с носилками, Громов, механики и пожилой сержант милиции. Вертолет снижался. Все стояли, подняв головы, и смотрели на Мишку. Когда его ноги оказались на высоте человеческого роста, Кеша ухватил Мишку за коленки и, отодрав от вертолета, оттащил в сторону. Вертолет сел. Оттуда высунулся обескураженный летчик. – Что случилось? – спросил он. – Вот он! – Мишка вырвался из сильных рук механика. Рванул на себя дверь. Заглянул в салон. Там было пусто. Мишка подбежал к летчику и схватил его за галстук. – Где она? – Кто она? – не понял летчик. – А ты не знаешь? Танька! Канарейкина! – Какая еще Канарейкина? – Летчик сбросил Мишкины руки и отпихнул его. – Ты что, с ума сошел? |