Книга Скандальные наслаждения, страница 34 – Элизабет Хойт

— Дети, — сказала миссис Холлингбрук, — у нас особый гость. Это лорд Гриффин Рединг, друг леди Геро. Пожалуйста, покажите его светлости свои хорошие манеры.

При словах «хорошие манеры» все девочки сделали книксен, каждая с разной степенью умения.

Гриффин с серьезным видом кивнул и произнес:

— Здравствуйте.

Маленькая рыжая девочка захихикала, но миссис Холлингбрук не стала делать ей замечание, а указала на старшую девочку:

— Это — Мэри Уитсан. Она открывала вам дверь.

Мэри Уитсан тоже сделала книксен.

Леди Геро, кашлянув, спросила:

— А как давно Мэри Уитсан живет в приюте, миссис Холлингбрук?

— Почти десять лет, миледи, — сама ответила Мэри Уитсан.

— И как она попала в приют?

Мэри бросила быстрый взгляд на миссис Холлингбрук — та слегка нахмурилась.

— Мэри привела к нам… — миссис Холлингбрук посмотрела на девочек, — …особа с дурной репутацией. Мэри тогда исполнилось всего три года.

— А ее мать? — снова спросила леди Геро.

— Мы ничего не знаем о ее родителях, но, судя по той особе, которая ее привела, мать девочки — одна из тех несчастных, что бродят по улицам.

Ее мать была проституткой — это ясно. Гриффин взглянул на девочку. Каково ей слушать, как перед всеми обсуждают такие вещи, которые касаются только ее?

Но девочка стояла с каменным лицом.

Гриффин кивнул ей и ласково произнес:

— Спасибо, Мэри Уитсан.

Миссис Холлингбрук подошла к следующей девочке.

— Это Мэри Литтл [10] . Ее младенцем оставили у нас под дверью.

Мэри Литтл сделала книксен.

— А вы тот джентльмен, который женится на леди Геро?

Леди Геро еле слышно охнула, и Гриффин не осмелился посмотреть на нее, а ребенку ответил:

— Нет, это мой брат женится на леди Геро.

— А! — сказала девочка.

— А это, — кашлянув, продолжала миссис Холлингбрук, указав на третью девочку, — Мэри Компешн [11] . Она живет у нас с трех лет. И ее брат Джозеф Компешн тоже у нас. Их родители умерли с разницей в одну неделю от холода и голода.

— И пьянства, — пробормотала леди Геро.

Гриффин стоял с невозмутимым видом, а она упрямо подняла подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

Миссис Холлингбрук недоуменно переводила взгляд с одного гостя на другого.

— Большинство смертей в Сент-Джайлзе — те, которые произошли не по старости, — так или иначе связаны с пьянством.

— А сколько умирают от старости? — спросила леди Геро.

— Мало, — ответила миссис Холлингбрук. — Очень мало.

Гриффин сжал кулаки и спросил, стараясь не выходить из себя:

— А остальные из этих юных девиц?

Миссис Холлингбрук снова взглянула на своих подопечных.

— Это — Мэри Ивнинг. Она живет у нас с младенчества. Ее нашли на ступенях церкви. С ней рядом Мэри Редриббон [12] — ее принес трактирщик. — Миссис Холлингбрук бросила быстрый взгляд на леди Геро. — Думаю, что Мэри Редриббон оставила в трактире ее мать.

Гриффин с трудом улыбался, когда маленькие девочки приседали в реверансе.

Черт. Он хотел закричать, что нет его вины в том, что люди пьют джин. Он не заставлял женщин становиться проститутками или оставлять детей в трактире. Если он не будет перегонять джин, то это сделает кто-нибудь другой.

— И, наконец, это Мэри Свит [13] . — Миссис Холлингбрук погладила по кудряшкам самую маленькую девочку, которой на вид было не больше трех лет. — У ее матери еще пятеро других детей, и она попыталась продать Мэри, как только та родилась. Мы уговорили мать отдать девочку нам.

Гриффин перевел дух.

— Мэри Свит повезло. — Он посмотрел на малышку, а та уткнулась лицом в юбку миссис Холлингбрук.

— Нам тоже повезло. — Миссис Холлингбрук с любовью смотрела на девочку. — А теперь, если вы пройдете со мной, я познакомлю вас с нашими мальчиками.

— Боюсь, что у нас с леди Геро не остается на это времени. Мы познакомимся с ними в другой раз.

— О, конечно, — сказала миссис Холлингбрук. — Мы рады видеть вас в любое время, милорд.

Он улыбнулся, крепко взял леди Геро за руку и подтолкнул к двери. Она едва успела попрощаться с домоуправительницей.

Когда они вышли из приюта, Геро попыталась выдернуть руку.

— Милорд…

— Не здесь, — пробурчал он и быстро пошел вместе с ней по переулку. Дав указания кучеру, он усадил ее в карету и сел сам.

Только после этого он посмотрел на нее и грозно спросил:

— Зачем вы это делаете?

Светло-зеленые глаза Рединга жестко смотрели на нее, губы были плотно сжаты, отчего на скулах образовались складки, ноздри раздувались.

Он выглядел просто устрашающе, и Геро судорожно сглотнула слюну, прежде чем ответить:

— Я пыталась заставить вас понять, какой ущерб наносит ваша винокурня Сент-Джайлзу и беднякам, живущим здесь. Как друг…

Он расхохотался, не дав ей договорить:

— Да ну? Как друг, что, вы считаете, должно было случиться, когда вы привели меня сюда? Что я посмотрю на этих маленьких девочек и меня что-то осенит? Что я отдам все свое добро беднякам и подамся в монахи? Послушайте, и послушайте меня внимательно, миледи: мне нравится быть тем, кто я есть, и заниматься тем, чем я занимаюсь. Я не кающийся грешник, я перегоняю джин. И не думайте, что вы или кто-нибудь еще сможет меня изменить… даже если я захотел бы измениться.

Геро сжала зубы, склонила голову и молча смотрела на него. Она разозлилась не меньше, чем он.

Ее молчание его раздражало.

— Что скажете?

— Вы, милорд, не настолько безрассудны и не настолько порочны, как хотите заставить меня поверить.

— Господи, о чем вы тут лепечете?

— О вашей репутации. — Геро взмахнула рукой. — О вашем распутстве. Вы позволили всему Лондону думать, будто вы покинули Кембридж из-за какой-то глупой прихоти, когда на самом деле вы ушли из университета, чтобы помочь семье. Вы заставляете других поверить, что ведете жизнь распутника, которому на все наплевать, а в это время вы работаете ради спасения семьи.