Книга Бессмертие страсти, страница 70 – Александра Айви

Дарси старалась удержать свой вполне законный гнев. Она — личность, а не бездушная вещь, которую можно создать и сунуть на предназначенное ей место.

— И они пришли к блестящей мысли покопаться в моей ДНК?

— Ученые выделили те гены, которые заставляют нас превращаться, и сделали их рецессивными у тебя и твоих сестер. — Он помолчал, а потом протянул руку и осторожно коснулся ее щеки. — Есть надежда, что ты сможешь выносить моих детей.

Дарси отшатнулась от задержавшихся на ее коже пальцев:

— Ваших детей?!

Темные брови надменно выгнулись.

— Я — король. Мое право — первым выбирать женщин.

Короткая вспышка сострадания была очень эффективно погашена.

Так обычно и случается, когда мужчина начинает тявкать так, словно у него в голове нет мозгов.

«Мое право — первым выбирать женщин». Осел!

— Но не меня, — отрезала Дарси.

Сальваторе нахмурился, словно ее раздражение стало для него полной неожиданностью.

— Ты — часть моей стаи, сага. Такова традиция.

Господи! А она еще называла заносчивым Стикса! Да он сущий ребенок по сравнению с Сальваторе.

— Вы действительно считаете, что я прыгну в постель к совершенно незнакомому мужчине — каковы бы ни были его доводы?

Сальваторе снова приподнял бровь:

— Я не возражаю против того, чтобы подождать день-другой, пока мы не познакомимся ближе.

— День-другой?

Он пожал плечами:

— К этому времени у тебя наступит период фертильности.

Дарси сдавленно охнула:

— Дьявольщина! Вам никто не говорил, что вы не умеете знакомиться?

Уголки его губ чуть приподнялись.

— А ты хотела бы, чтобы я обхаживал тебя сладкими речами и ложными обещаниями?

Дарси застыла, вспомнив темный, прекрасный голос Стикса.

Вот чего она хочет!

— Можете приберечь свои сладкие слова для какой-нибудь другой женщины.

— В ближайшие несколько месяцев у меня не будет другой женщины. — Темные глаза Сальваторе сузились. — Пока ты не забеременеешь, я буду верен тебе.

Несколько долгих секунд она молча смотрела на него.

— Вы ведь шутите?

— Я говорю совершенно серьезно.

Она отрывисто засмеялась:

— Стоит мне подумать, что хуже уже некуда, — и тут же все становится еще хуже.

— Я пообещал сохранять тебе верность! Как это может быть хуже?

Она отстранилась от изголовья кровати и припечатала Сальваторе возмущенным взглядом:

— Скажите мне, Сальваторе: после того как я произведу вам на свет помет, меня передадут другим мужчинам-чистокровкам, чтобы они тоже смогли попытать счастья?

Он посмотрел на нее, хмуря брови:

— Тебе можно будет выбирать партнеров.

Испытывая глубочайшее отвращение ко всей ситуации, Дарси вскинула голову. С нее хватит. Она скорее выбросится из окна, чем согласится на такое бездушное предприятие.

Дети должны появляться у людей, которые преданы друг другу и могут создать дом, полный любви и надежности.

Уж она-то это понимает лучше всех!

И потом — она уже принадлежит другому.

Ни раса, ни долг, ни железные оковы никогда этого не изменят.

— Есть только один мужчина, которого я допущу к себе в постель. И он — не оборотень.

В напряженном молчании Сальваторе шагнул к ее кровати.

— Забудь своего вампира, — прорычал он. — Как мне ни противно в чем-то соглашаться с Софией, она права. Я потратил слишком много времени. Ты принадлежишь мне.

Дарси медленно покачала головой:

— Нет.

— Да, сага. — Он стиснул ее подбородок с такой силой, что причинил резкую боль. — Сегодня при свете луны я сделаю тебя своей.

В отличие от Дарси Стикса к кровати не приковывали. Однако он был крепко заперт в темном подвале под роскошным особняком Данте.

К счастью для всех заинтересованных лиц, Стиксу удалось справиться со своей оглушительной яростью.

Сказать, что он был недоволен, когда обнаружил, что во время его отсутствия Дарси захватили оборотни, — значило бы назвать ураган пятой категории всего лишь сильным ветром.

Говоря откровенно, он просто впал в темное бешенство.

Не будь рядом друзей, он не только убил бы вампиров-предателей, которые пытались выкрасть Дарси, но и слепо ринулся бы навстречу рассвету, пытаясь вернуть свою пару.

Теперь, с приближением сумерек, он заставил себя подавить все отвлекающие его от цели эмоции и рассмотреть ситуацию с теми крохами логики, какие ему удалось собрать.

Стикс вынужден был признать, что крох этих было очень мало.

Пусть он не бился в припадке бешенства, но потребность найти Дарси ощущалась как мучительная боль, затопившая все его тело.

Подойдя к двери, Стикс проговорил с холодной властностью:

— Аспид, я знаю, что ты меня слышишь. У тебя ровно одна минута на то, чтобы прийти ко мне.

За дверью послышались шаги, но она осталась крепко запертой.

— Не волнуйся, древний. Я здесь.

— Открой дверь.

— Когда наступит ночь.

— Аспид! — Голос Стикса мог бы заморозить даже Сахару. — Ты откроешь эту дверь, иначе я обрушу на ваши головы весь дом!

— Такими речами ты не убедишь меня в том, что тебя следует выпустить, — возразил Аспид. — Ты не выйдешь, пока я не уверюсь в том, что ты пришел в себя.

Будь прокляты все его друзья-доброхоты!

— Я не собираюсь делать никаких глупостей.

— И ты даешь мне слово, что не выйдешь из этой комнаты, пока не наступит ночь?

— Даю слово, — с трудом выдавил из себя Стикс и отступил, когда тяжелая дверь бесшумно и быстро открылась. Он дождался, пока Аспид окажется в узкой комнате, а потом стремительно выбросил руку, с силой схватив его за шелковую рубашку. — Что ты узнал?

Аспид поморщился, но, глядя на мучительно искаженное лицо Стикса, не стал вырываться.

— Шэй удалось проследить путь Дарси до логова Сальваторе.

Стикс стиснул зубы. Именно этого он и ожидал, но боль от этого меньше не стала.

— Она уверена, что Дарси по-прежнему там?

— Да.

— Она… — Стикс вынужден был замолчать и откашляться. — С ней ничего не сделали?

— С ней все в порядке. Стикс, веры не станут причинять ей вред. Она им нужна!