Онлайн книга «Эй, вы, евреи, мацу купили?»
|
Она позвонила в середине мая. – Дима, нам надо встретиться. Я буду вас ждать у станции метро «Университет» через час. – Хорошо. Ты не опоздаешь? – Я приду на этот раз вовремя. Она пришла даже раньше. В черном пальто. В большой черной шляпе. Лицо цвета огнедышашей лавы. – Идемте, – сказала Марина и конвоировала его в темный трамвайный сквер. – Я вас тогда просила быть осторожней. Я ведь просила! – Ты беременная? У нас будет ребенок! – Я влипла. Мне он не нужен сейчас. Вы все испортили! – Все будет хорошо, вот увидишь. – Идиот! Чему вы улыбаетесь? Я вам отдам ребенка и делайте с ним что хотите. Тогда не так запоете. – Это в тебе говорит страх. Все будет хорошо. – Ну вот что, узнаете в ЗАГСе на какое число принимают заявления, чтобы мне не позориться и не брать справку. – Почему ты из наших отношений делаешь тайну? Ты стыдишься меня? – Мы друг другу не пара. Разве вы не заметили взгляды ваших друзей. – Это очень важно – взгляды? – А вы сами не понимаете, что мы не подходим друг другу? Моя мама имела ввиду совсем не вас. – Друзья, мама…. Сама ты где? Увы, она не знала. Приятель ее Коля бродяжничал в Москве (дома в Иркутстке его ждали повестки из райвоенкомата), предлагал ей стать вместе с ним русскими хиппи. – Я не могу делать аборт, врач предупредила, что у меня больше не может быть детей. – А я тебя не заставляю делать аборт. – Ну вот возьмете его себе. – Мы будем жить вместе? – Еще чего! Я в университете! Он будет искусственник. О чем вы думали, когда я вас предупреждала?! Двадцать лет пожили с женой и не знаете элементарных вещей. – Это что ж, я останусь с двумя детьми? – А вы как думали? Я вас предупреждала. Конечно, я тоже наполовину виновата, но вы… взрослый человек… Если бы я могла знать! … – Ты позвала в гости и я, дурак, поверил в любовь. – Впервые встречаюсь с психом. Если бы вы не сделали мне подлость, мы бы по-хорошему расстались и все. Но теперь поздно. Нужно спасаться от позора! – Когда ты пригласила… – Хватит об этом. Просто я хотела посмотреть, что вы за партнер. Вам же было бы потом хуже. Я кажется, сойду с ума…. – Все будет хорошо, – тупо сказал Дима. – Мне не нужен ребенок. Понимаете?! – А ему уже плевать на это! – вдруг заорал Дима. – Понимаешь?! Он уже живет и имеет на это право. И ты его родишь – хочешь того или нет. – Пусть другие коровы рожают. Я на вас так зла! Это уже никогда не пройдет. – Все проходит, увы, – сказал Дима тихо, на выдохе. – Вы можете получить для меня квартиру? Я должна жить одна. – Одна? – Я не переношу окружающих, если они дебилы. – Ты можешь пожалеть потом… – Я уже жалею, но завтра мы все равно подадим документы в ЗАГС. – Пусть так, – сказал он. На следующий день Дима на работу с паспортом приперся – ни жив ни мертв. Марина позвонила в одиннадцать. – Вы взяли паспорт? Я позвоню еще в конце дня. В семнадцать она сообщила, что занята и они пойдут в ЗАГС в другой день. Она отпустила его на неделю и он уж было облегченно вздохнул. И вот только он расслабился, она – хлоп и накрыла его звоночком. – Паспорт при вас?!!! – тихий голосок. – Нет. Нет, кончено! Или она думает – Дима спит и видит себя в ЗАГСе? К чертям собачьим этот брак. Да здравствует покой и воля! – Я буду, Дима, ждать вас у того заведения в половине седьмого. Не опаздывайте. Он держал в руках трубку, а чувствовал себя бараном перед коброй. До этого он и не знал, что гипноз бывает по телефону. Жизнь, рабойсим, действительно прекрасна и удивительна. В восемнадцать-тридцать он с паспортом в кармане – улыбкой на лице встречал Марину. Увидела Диму в шагах десяти и, неподходя к нему, направилась в ЗАГС. Его протянутая рука – взмах неуклюжий, ее коричневое платье – грубое и свободное сливалось с маской гневливости на лице. Так может мужчину ненавидеть только много лет прожившая с ним женщина. – Марин!.. Платье ее вмещало такое подолье, что оно выпирало отовсюду полосами и пуговицами. И неужели за неделю лицо так обрастает волосами? А ведь она была красавицей. Была красавицей в зимнюю субботу на Горке. Во дворе ЗАГСа дети рвали одуванчики, бегала болонка за мячом. Две женщины с детскими колясками прогуливались асфальтом. Дима сопровождал Марину, но чувствовал себя приговоренным. Между тем, она сгорала нетерпением избавиться от ЗАГСа и Димы. Но в зале ожидания очень людно – нет свободных мест. Маска Марины – досада. Они остановились у окна с широким подоконием. – Если ты меня не любишь, зачем тебе выходить замуж? – Я сейчас думаю о ребенке. Кстати, ваша мать могла бы взять его? – Она почти слепая. – Но моя мать никогда не согласиться. – Они здесь, Марина, ни причем. Ребенок-то наш. – Воспитывать его каждодневными скандалами? – Что же делать? – Теперь уже поздно думать. – Почему те, кто от меня беременеют, меня ненавидят? Проклятье какое-то. – Вы мне подсунули такую свинью, что я вас буду всегда ненавидеть. По-крайней мере очень долго. – Да-а, перспектива! – Здесь как в загоне. Кретинизм. Я выйду на двадцать минут. Все равно очередь! У вас есть деньги? – Двадцать рублей. – Я пообещаю подарок, если нас поскорее распишут. Или придется вам подыскать какую-нибудь девушку в день регистрации за меня присутствовать, я могу быть в экспедиции…. – За тебя присутствовать? – Второй раз сюда являться?! Хм-м, просто я могу быть в экспедиции. Я, конечно, постараюсь… Так, я пошла. Он отвернулся к окну. Заведующая раздавала бланки. Дима безучастно наблюдал за жизнью двора. – Почему вы не берете бланки? – Марина здесь. – Это мне, а этот заполнять вам. Вот влипла… У меня, естественно, свидетеля не будет. Я только на кафедре кольцо суну им в морды. Вы найдете двух свидетелей? – Я? … Я не знаю. – Ну, поставите бутылку пьянице с улицы. Сын ваш придет? – Сын?… – Дима заполнял в бланке свои данные. – Все-таки разница в девятнадцать лет, а не в восемнадцать, – сказала Марина, заглядывая через плечо. |