Онлайн книга «Молоко с кровью»
|
– Понял? – отшатнулась. – Понял, – вырвалось невольно. – Понял, Маруся. Молодым постелили в Барбуляковой хате, потому что немец заупрямился – ни за что не хотел переселяться в Татьянкину. «Мало того что чужая баба рядом будет, так еще и в чужую хату поезжай!» – раздражался мысленно, когда Татьянка осторожно рассказывала, как хорошо и сытно будет им у Тараса Петровича с Ниной Ивановной. – Хочешь, чтобы спился за полгода, – отвечал немец, и в конце концов библиотекарша нашла немало плюсов в перспективе жить в старой Барбуляковой хате. Не помрут, а там и Старостенко новый дом даст. В шатре еще пели и галдели, когда Степа и Татьянка вошли в чистую комнату с новой деревянной кроватью на два спальных места, которую Нина Ивановна лично выбирала на базе кооперации. Степка сел на край кровати и вмиг протрезвел. «И что это я натворил?!» – так часто заморгал, что даже пришлось снимать очки и протирать стекла. «Как же волнуется! – ужаснулась библиотекарша. – Наверно, никогда еще бабы у него не было и теперь вот не знает, что делать!» Подумала такое и еще больше ужаснулась – а сама ж?! Сама ж тоже никогда… Как же они управятся?.. Татьянка опустилась на мягкий стульчик у кровати, сцепила руки и нервно прошептала: – Такие девки глупые… Вот пожелали, чтоб мы сегодня ребеночка зачали… Немец дернулся, глаза поднял. – А Маруся Лешкина… Маруся чего пожелала? Татьяна напряженно рассмеялась. – Не скажу… – Э, нет! Скажи, – настаивал. – И зачем? Это ж она мне говорила, не тебе… – А я, получается, не при деле… – Степочка, не обижайся. Такую глупость пожелала, что и говорить стыжусь. Немец встал, вытянул из кармана сигарету и сказал: – Ну, тогда пойду… Покурю. Библиотекарша испугалась. – Да ты что! Стыд… Да стой, ладно! Ладно, скажу… Степка покрутил в руке «Пегас», но не спрятал. Снова сел на кровать. Татьянка смущенно ухватилась за край фаты, выдохнула, опустила глаза. – Сказала: «Любовника тебе, подружка, хорошего желаю, потому что немец, верно, совсем ни на что не годится! Будет тебе вместо мебели». – Что?! – Степка аж сигарету выронил. Встал, на месте топчется – а злость со стыдом выкручивают нутро. Очки поправил. – Пойду… Покурю. – Татьянку, в пиджак вцепившуюся, оттолкнул. – Чего это ты?! Сейчас вернусь! – Степочка! Не ходи! Не бросай меня в такую ночь… Умоляю! – плакала. – Зачем я тебе сказала? Зачем? Я ж ей не верю. И любовников заводить не собираюсь. Степочка! Немец снова опустился на край кровати и сказал: – Горилки хочу… Через минуту молодые вдвоем сидели на новой двуспальной кровати и пили самогонку из большого бутыля, потому что всю горилку на столы выставили, а в Степкиной кладовой только самогонка и завалялась. – Вот научусь… и буду любить тебя… как безумная, – путалась в мыслях молодая. – Что-то ты меня все обещаниями кормишь – «буду» и «буду»… – зашатался молодой и упал на кровать. Татьянка смерила его взглядом, стянула свадебное платье и упала рядом со Степкой. – Вот прямо сейчас и буду! – заверила отчаянно смело. – Хорошо. – Степка приподнялся на локте, не удержался – упал лицом на Татьянкины груди и попросил: – Татьянка, а ты можешь с меня штаны снять? Татьянка усадила немца на кровати, и пока стягивала с него штаны, сорочку, он все смеялся как ненормальный: – Слышь! Вот ведь я тебя не касаюсь! Правда? Не касаюсь… Ты сама все делаешь, а я – не касаюсь… Библиотекарша раздела молодого, повалила на кровать, на той же нервной ноте сбросила с себя все, что осталось, упала рядом и прошептала: – Делай уже, как можешь! Делай или умру! Степка махнул головой и придавил Татьянку к постели. – Ого! Да какой же ты тяжелый! – удивилась, потому что на вид Степка скорее воробьем казался, чем кабаном. Напряглась, глаза закрыла – страшно! – и вдруг охнула от неожиданной, острой боли, замешанной на незнакомых ранее желании и почти животной похоти. «Брехала, стерва!» – мелькнуло в голове, и библиотекарша попыталась сосредоточиться на собственных ощущениях, чтобы потом в деталях похваляться перед ракитнянскими девками, но возбуждение закрыло ей глаза и отрубило мысли. – Степочка… – только и взвизгнула. Маруся сидела на кожаном диване и сжимала в руках бусы из горного хрусталя. – Маруся, хватит тосковать! Такая ты неприкаянная, словно тебя не дом новый ждет, а лачуга в степи! Собирайся уже, через час машину подгоню! – не выдержал Лешка. Он заскочил с тока домой на минутку, чтобы проверить, как жена манатки собирает, а она сидит, как засватанная, и прозрачные камешки перебирает. Все новоселы в руках успели свои вещи в новые дома перенести, а Маруся тянет и тянет. – А что за день сегодня? – она ему. – Среда! – зубами скрипнул. – В четверг переедем, – ответила. Камешки прозрачные отложила и пошла на кухню. – Почему? – следом за ней. – В четверг на новом месте во сне судьбу свою увижу, – говорит. – Какой тебе еще судьбы? А? Муж у тебя есть, хата новая тоже, ребеночек, надеюсь, будет когда-нибудь… Чего тебе еще не хватает? – Не сердись, – сковородку на плиту поставила, газ включила. – За один день новая хата не развалится. – Один день?! – рассвирепел Лешка. – Ты мне вторую неделю голову морочишь – «завтра», «завтра»… Смолчала. Глазами прожгла и стала лук резать. – А пропадите вы все пропадом! – процедил Лешка и хлопнул дверью. На улицу выскочил, в колхозный «бобик» вскочил. – Выпить есть? – водителя спрашивает. – Ну… – не знает, правду начальству говорить или соврать ради собственной безопасности. – Давай уже! – потребовал, полста заглотил. – Поехали! Маруся провела мужа взглядом, убрала сковороду с плиты и пошла в комнату. У раскрытого окна стала… Со дня Степкиной свадьбы месяц прошел. Месяц, как Маруся коралловое намысто не надевает. Закинула невесть куда, хрусталь – на шею, как удавку. Думала, освобождение, а оно что-то… Вот дом новый… Из окна лавки на улице не разглядеть. А немцу ж… Чтоб к открытому окну дойти, сто раз с соседями поздороваться нужно… Где уж конфетку на подоконник положить. Усмехнулась печально: что там выдумывать! Не ходит немец под окошко! Как Маруся женила его на горбоносой, так и перестал ходить. Забыл! Забыл… Правда и то, что и сама окошко почти не открывает. А так и лучше! Пусть так и будет. Пройдет все. Пройдет… |