Онлайн книга «Гигиена убийцы. Ртуть»
|
– Скажите на милость! Думается мне, почтеннейший господин Тах, что эта система никуда не годится, если судить по несостоятельности ваших выводов. – Идиотка. В чем вы хотите меня убедить? Вернее, в чем вы хотите убедить себя? Что вы счастливы? Всякому самовнушению есть предел. Очнитесь! Вы не счастливы, вы не живете. – Вам-то откуда это знать? – Переадресуйте этот вопрос себе. Откуда вам знать, живы вы или нет, счастливы или нет? Вы даже не знаете, что это такое – счастье. Если бы вы провели детство в земном раю, как я и Леопольдина… – Бросьте, не воображайте себя исключением из правила. Все дети счастливы. – Я в этом сомневаюсь. И уж наверняка никто из детей никогда не был так счастлив, как маленькая Леопольдина и маленький Претекстат. Голова журналистки запрокинулась, и она снова закатилась неудержимым смехом. – Ну вот, опять ваша матка взбесилась. Что я такого сказал смешного? – Извините, пожалуйста, но эти имена… особенно ваше! – В чем дело? Вы что-то имеете против моего имени? – Да нет, ничего. Но зваться Претекстатом! Я бы точно подумала, что это розыгрыш. Интересно, какая блажь нашла на ваших родителей, когда они решили назвать вас так? – Я запрещаю вам судить моих родителей. И, честное слово, не понимаю, чем вас так насмешил Претекстат. Это христианское имя. – В самом деле? Тогда еще смешнее. – Не смейте глумиться над верой, богохульница. Я родился двадцать четвертого февраля, в День святого Претекстата; отцу и матери не хватило фантазии, и они решили положиться на календарь. – Боже! А если бы вы родились на Масленицу, как бы они вас назвали? Масленым? – Прекратите кощунствовать, срамница! Да будет вам известно, невежда, что святой Претекстат был архиепископом Руанским в шестом веке и большим другом Григория Турского, замечательного человека, о котором вы, разумеется, слыхом не слыхали. Претекстату были обязаны своим существованием Меровинги, потому что именно он поженил Меровея и Брунгильду – с риском для собственной жизни, между прочим. Убедитесь сами, что нет повода смеяться над столь славным именем. – От этих исторических подробностей оно не становится менее смешным. Да и у вашей кузины имя под стать. – Что? Вы смеете зубоскалить над именем моей кузины? Я вам запрещаю! Вы – чудовище пошлости и дурновкусия! Леопольдина – самое прекрасное, самое благородное, самое изысканное, самое душераздирающее имя, каким когда-либо нарекали человеческое существо. – А-а-а. – Именно так! Я знаю лишь одно имя, мало-мальски сравнимое с Леопольдиной: Адель [9] . – Ну-ну. – Да! Старик Гюго был далек от совершенства, но одного у него не отнимешь – безупречного вкуса. Даже когда его творения грешат криводушием, они величественны и прекрасны. И дочерям своим он дал два чудеснейших в мире имени. В сравнении с Аделью и Леопольдиной все женские имена жалки. – Дело вкуса. – Да нет же, тупица! Кому интересны вкусы людей вроде вас, массы, быдла, сброда, простых смертных? Значение имеют только вкусы гениев, таких как мы с Виктором Гюго. И потом, Адель и Леопольдина – христианские имена. – Ну и что? – Понятно, мадемуазель из продвинутых, нынче ведь предпочитают имена языческие. С вас бы сталось назвать ваших детей Кришной, Элохимом, Абдаллахом, Чангом, Эмпедоклом, Сидящим Быком и Эхнатоном, да? Умора. Нет, я люблю христианские имена. А вас, кстати, как зовут? – Нина. – Бедная вы моя. – Почему это бедная? – Потому что не Адель и не Леопольдина. Нет в этом мире справедливости, правда? – Может, хватит нести чушь? – Чушь? Вы это называете чушью? Не быть Аделью или Леопольдиной – да это же коренная несправедливость, глубочайшая трагедия, особенно для вас, бедняжки, которую наградили языческим именем. – Я перебью вас: Нина – имя христианское. День святой Нины приходится на четырнадцатое января – это дата вашего первого интервью. – Интересно, что вы хотите доказать этим пустяковым совпадением? – Не такое уж оно пустяковое. Четырнадцатого января я вернулась из отпуска и в этот самый день узнала о вашей скорой кончине. – И что же? Вы вообразили, что это нас с вами как-то связывает? – Я ничего не вообразила, но не вы ли всего несколько минут назад говорили мне в высшей степени странные вещи? – Да, я вас переоценил. Вы меня сильно разочаровали. А ваше имя просто убило. Теперь я вижу, какое вы ничтожество. – Я счастлива: моей жизни больше ничего не угрожает. – Вашей не-жизни ничего не угрожает. Зачем только она вам? – Мало ли зачем – например, чтобы довести до конца интервью. – Блестящая перспектива. А я-то по доброте душевной мог обеспечить вам несравненный апофеоз! – Кстати, каким образом вы собирались это сделать? Лишить жизни влюбленную девочку – для тренированного семнадцатилетнего юноши пара пустяков. Но немощному старику убить здоровую, молодую, враждебно настроенную женщину – задача не из легких. – Я по наивности думал, что вы настроены отнюдь не враждебно. Пусть я стар, толст и немощен – мне бы это не помешало, если бы вы любили меня, как любила Леопольдина, были бы на все согласны, как она… – Господин Тах, скажите мне, я хочу знать правду: Леопольдина в самом деле была на все согласна? Сознательно и добровольно? – Если бы вы видели, как покорно она приняла свою участь, вы бы об этом не спрашивали. – Знать бы еще, почему она была покорна? Вы могли опоить ее, одурманить, добиться своего криком, побоями… – Нет, нет, нет и нет. Я любил ее – я и сейчас ее люблю. Этого было более чем достаточно. Такая любовь ни вам, никому на свете даже не снилась. Если бы вы знали, что это такое, не задавали бы дурацких вопросов. – Господин Тах, неужели вы не способны представить себе другую версию этой истории? Вы любили друг друга, верю. Но это не значит, что Леопольдина непременно хотела расстаться с жизнью. Что, если она покорно приняла свою участь единственно из любви к вам, а вовсе не из желания умереть? – Это одно и то же. – Совсем не одно и то же. Может быть, она любила вас так сильно, что просто не хотела вам перечить. – Перечить! Потрясающе: вы употребляете лексикон семейной сцены для такого метафизического момента. – Метафизического для вас, быть может, но не для нее. Что, если вы один испытали тогда экстаз, а она всего лишь смирилась? |