Онлайн книга «Гигиена убийцы. Ртуть»
|
И она отключилась. Старик стоял у ее изголовья: – Вы не заболели, мадемуазель? – Я использую заключение себе во благо: принимаю курс лечения сном. – Вот ваш обед. Я приду за вами через два часа и провожу к моей питомице. Будьте готовы. Франсуаза поела в полудреме. Потом опять прилегла на кровать и почувствовала, что Морфей овладевает ею с новой силой. С трудом она дотащилась до ванной комнаты, приняла ледяной душ и наконец проснулась. Она надела старомодное платье, то самое, что уже примеряла. Потом тщательно причесалась, насколько это было возможно без зеркала. Лонкур, войдя в ее комнату, застыл как вкопанный. – Какая вы красавица! – воскликнул он, глядя на нее с восхищением. – Приятно слышать. Будь у меня зеркало, и я бы смогла полюбоваться. – Я был прав: вы такая же худенькая, как она. Хотя совсем на нее не похожи. – Действительно, я мало похожа на птицу в когтях у кота. Он улыбнулся и повел ее в другой конец дома. В комнату Хэзел она вошла одна; та, увидев ее, вскрикнула: – Франсуаза, вы ли это? Где ваш белый халат? – Вы жалеете о нем? – Вы великолепны. Повернитесь-ка. Просто изумительно! Что случилось? – Я решила, что не обязательно делать вам массаж в медицинском халате. Это платье досталось мне от матери, вот я и подумала: глупо, что я никогда его не надеваю. – От всей души одобряю ваше решение: вы несравненны. – У вас, наверное, тоже есть красивые платья? – Я пыталась их носить, но скоро перестала. Я ведь провожу дни в постели, так что они мне ни к чему. – Думаю, Капитан был бы счастлив увидеть вас нарядной. – Не уверена, что мне хотелось бы его осчастливить. – Почему вы так неблагодарны? – спросила медсестра и порадовалась про себя при мысли, что старик это слышит. – Я, наверное, злюка, – вздохнула девушка. – Вчера вечером он вывел меня из себя, был какой-то напряженный, еще более странный, чем обычно. Мне все время кажется, будто он что-то от меня скрывает, вернее, будто он скрывает что-то от всего света. А вам? – Нет. – Не странно ли: моряк, ненавидящий море, живет на острове, вдали от людей? – Нет, – повторила медсестра и подумала, что море отвечает ему такой же ненавистью. – Ну и как же вы это объясните? – Никак. Это не мое дело. – Если даже вы меня не понимаете… Чувствуя, что они ступили на заминированную территорию, Франсуаза поспешила переменить тему: – Вчера, после нашего разговора, я достала «Пармскую обитель» – я не читала ее раньше. – Прекрасная мысль! – воскликнула Хэзел с воодушевлением. – Вы уже много прочли? – Не очень. Честно говоря, мне скучно. – Не может быть! – Вся эта война, миланская армия, французские солдаты… – Вам не нравится? – Нет. – А ведь это так интересно. Но не важно: это ненадолго. А потом начнется совсем другая история. Если вам хочется читать про любовь, она там будет. – Такие вещи не слишком интересуют меня в книгах. – А про что же вы любите читать? – Про тюрьму, – ответила медсестра со странной улыбкой. – Тогда это как раз то, что вам нужно: стендалевские герои часто оказываются за решеткой. В том числе и Фабрицио дель Донго. Я тоже обожаю истории про тюрьму. – Может быть, оттого, что вы сами чувствуете себя узницей, – предположила старшая подруга, сознавая, что играет с огнем. – Разве это обязательно? Вот вы так себя не чувствуете, однако и вас увлекают эти рассказы. Дело в том, что тюремное заключение – это интереснейшая загадка: когда человеку не на что и не на кого рассчитывать, кроме себя самого, как он будет жить дальше? – На мой взгляд, самое интересное в историях про тюрьму – это усилия, которые предпринимает узник, чтобы бежать. – Но побег не всегда осуществим. – Нет, всегда! – Бывает и так, что узнику начинает нравиться его тюрьма. Это и произойдет с героем «Пармской обители»: он не захочет на свободу. Франсуаза, поклянитесь мне, что дочитаете эту книгу. – Хорошо, дочитаю. – И еще доставьте мне удовольствие – причешите меня. – Что, простите? – Разве так уж необходимо все время меня массировать? Давайте передохнем: причешите меня, я это обожаю. – Пучок, косу? – Все равно. Я просто люблю, когда кто-то занимается моими волосами. Их уже столько лет никто не чесал, не укладывал… – Надо было попросить Капитана. – Мужчины не способны нежно прикасаться к волосам. Тут нужны женские руки – да и то не всякой женщины. Любящие руки, чуткие, ласковые и умелые – ваши, Франсуаза. – Сядьте вот на этот стул. Хэзел послушно села, сияя от счастья. Молодая женщина взяла щетку и провела ею по длинным волосам подруги, которая зажмурилась от удовольствия. – Как приятно! Франсуаза нахмурилась: – Потише, Хэзел, представьте, вдруг кто-то слышит нас, что он может подумать… Девушка рассмеялась: – Никто нас не слышит. И потом, что тут плохого, разве нельзя причесать подругу? Продолжайте, ну пожалуйста. Франсуаза принялась чесать щеткой ореховую шевелюру. – Какое блаженство. Я всегда это обожала. Когда я была маленькой, девочки в школе запускали руки в мои волосы – я, наверное, и длинными-то носила их из-за этого. Было ужасно приятно, но я скорее бы умерла, чем в этом призналась, и, когда подруги принимались причесывать меня пальцами, делала вид, будто мне не нравится, а им только того и надо было: чем больше я вздыхала и морщилась, тем охотнее девочки играли с моими волосами. Как-то один мальчик тоже решил попробовать, но дернул так сильно, что я завизжала от боли. Мораль: нечего мужчинам лезть в женские дела. Обе рассмеялись. – У вас прекрасные волосы, Хэзел. Я в жизни не видела такой красоты. – Должно же во мне быть хоть что-то красивое. В «Дяде Ване» Чехова обиженная природой героиня сетует: «Некрасивым девушкам всегда говорят, что у них прекрасные волосы и прекрасные глаза». А мне нельзя даже сказать, что у меня прекрасные глаза. – Только не начинайте опять жаловаться! – Успокойтесь. На что я могу жаловаться, испытывая такое блаженство? Теперь расчешите меня гребнем, пожалуйста. О, поздравляю, у вас изумительно получается. Гребень требует больше таланта, чем щетка. Как чудесно: у вас просто гениальные руки. |