Онлайн книга «Кладезь бездны»
|
Посмотрев Тарегу в лицо, халиф нехотя поправился: – Во всяком случае, сейчас и с этими силами. И тихо добавил: – Нам пора возвращаться. – Я возьму Саар, – скрипнул зубами Тарег. – У тебя неделя сроку, – устало покачал головой аль-Мамун. * * * Восемь дней спустя, лагерь халифских войск под Сааром Дождь докрапывал. Вроде как ты думал: ну все, все уже пролилось, ан нет – р-раз, и тебе на нос падает холодная капля. Серая пелена над башнями Саара разволоклась – теперь бродившие вдоль парапетов карматы виделись мелкими, железом поблескивавшими куклами. Сумама смахнул настырную каплю со щеки. Еще одна клюнула холодом аккурат в губы и поползла в бородку. Стоявший рядом Рафик таким же раздраженным жестом мазнул рукавом по лицу. – Ну чо?.. – А ничо. Никого не видно. Сидевший на своем молитвенном коврике каид Марваз горько вздохнул. Сумама очень понимал его: ну как же, друга захватили. Да не одного, говорят. Как их звали, тех ребят? Муса и Абдулла? Вроде как да. Одним словом, нехорошо получилось. Прошлой ночью карматы сделали вылазку – как будто знали, куда и зачем шли. Вышли прямо на передовой дозор, что в секрете сидел. Из двенадцати сидевших двоих покрошили, а десятерых увели в плен. Обычно карматы пленных не брали. А тут десятерых повязали. Вот почему все сидели и ждали: может, чего прояснится?.. За спиной влажно зачвакали по грязи копыта. Оглянувшись, Сумама почтительно склонил голову и поцеловал ладонь: подъезжал халиф. Под ним играла, высоко поднимая ноги, белая красавица-кобыла. Эмир верующих ехал не под зонтом, а на бедуинский манер закрывался абой – накидку над головой он поддерживал кнутовищем. Только вот в пустыне обычно так спасаются не от дождя, а от солнца. У стремени хлюпали мокрыми сапогами серые от холода охранники-зинджи. За спиной халифа мрачно мотался в седле нерегиль. От дождя он не закрывался, только время от времени встряхивался, как собака. К подъезжающим метнулся, мелко семеня по грязи и так же мелко кланяясь, начальствующий над воинами веры Хаджадж ибн Умар. Ну да, в том дозоре стояли гази. Теперь вот приходилось решать, снимать осаду или ждать дальше. Из Саара никаких вестей о судьбе пленных не поступало. Когда Хаджадж ибн Умар подшлепал под самую морду халифской кобылы, аль-Мамун выпростал кнутовище и как следует перетянул толстяка плетью: – О незаконнорожденный! Я должен был послушать Тарика и оставить вас в Басре носить воду! Ты и твои горе-воины воистину есть бедствие из бедствий! Плетка свистнула снова. Хаджадж ибн Умар жалобно бормотал извинения. От ударов шов на спине халата разошелся, показывая сероватую ткань рубашки. – Если бы в дозоре стояли настоящие воины, нам не пришлось бы здесь мокнуть, ожидая милости Всемогущего! Настоящие воины приняли бы бой и погибли как мужчины! Из-за спины халифа неожиданно отозвался нерегиль: – По-всякому бывает… – мрачно пробормотал он и утерся мокрым рукавом. – Тьфу на тебя! – раздраженно бросил аль-Мамун, но опустил плеть. К привратной башне крепости тянулась желтая глинистая тропа. Закладывая петли вдоль уступов обрыва, она упиралась в низкие темные створки. Камнемет не затащить, близко не подойти – посбивают стрелами. Сумама злобно чихнул. Шайтанский замок, воистину шайтанский. И, не успев вытереть выбитые чихом сопли, снова чихнул – на этот раз от удивления. На плоской крыше надвратной башни происходили какие-то шевеления. – Смотрите туда, во имя Милостивого! – крикнул Сумама во всю глотку. Кругом заголосили и замахали рукавами, тыча в сторону торчащей громады замка. Уродливые, кривые камни скального основания уходили отвесно вверх, но сам холм высотой не отличался. Стены из нескольких слоев камня, надстроенные друг над другом, – те да, те аж голову заставляли запрокидывать. Надвратная башня торчала вперед, как клюв – непонятная, многоугольная, кривая. Как скальный выступ, над которым башню построили. Вершину ее с места, где стояли Сумама и остальные, видать было очень и очень хорошо. И очень зря, что хорошо. Потому что происходившее там лучше было бы не видеть. Всех десятерых выволокли на плоскую крышу, поближе к зубцам. Чтоб их все обозреть, значит, могли. Кто есть кто, правда, было не понять: на головы пленным навязали мешки. Карматы – как охранники, так и просто глазеющие – хохотали, тыча пальцами вниз, на волнующуюся толпу халифских воинов у подножия холма. Вдоль низких квадратных зубцов прохаживались двое – в высоких зеленых чалмах с длинными хвостами. В красивых белых чистых халатах. То и дело вскидывая вверх правую руку, двое бело-зеленых красавцев что-то выкрикивали. Остальные карматы отвечали им восторженным ревом. Пленные стояли, понурив замотанные головы, их заметно пошатывало. Крайнему в шеренге наподдали по спине, он упал на колени. С вершины башни раздался новый взрыв хохота. Наконец, зелено-белый длиннохвостый красавец повелительно поднял руку. Вокруг тут же замолчали. Позади и вокруг Сумамы все молчали и так. О чем уж тут было говорить… Красавец взлез на приступку между зубцами и заорал: – Вы – жалкие черви! Вам никогда не одолеть нас! И торжествующе вскинул кулак. Карматы на башне и на стенах заорали, потрясая копьями. Мелко сеялся дождь. Сумама втянул сопли и сам вздрогнул – до чего ж громко получилось. Вокруг стояли очень тихо. Красавец, меж тем, раскинул руки в широких белоснежных рукавах: хватит орать, мол. И крикнул: – Я – копье Богини! Я – разящее оружие Девы-Львицы! Вам никогда не победить таких, как я! Жалкие неверные черви! За спиной зазвенела трензелем лошадь. – Я – копье аль-Лат! Богиня дарует нам победу! А вас ждет смерть!.. Восторженные вопли карматов длились довольно долго. Наконец, бело-зеленый снова развел руки в повелительном, призывающим к молчанию жесте. И эдак высокомерно двинул ладошкой: сюда, мол. К нему подволокли пленного. Сдернув с человека мешок, кармат крикнул: – Это – воин из мукатила, получающий жалованье от халифа! – Откуда только узнали, иблисовы отродья… – послышалось за спиной бормотание Марваза. Каид подошел поближе и скрипнул зубами: – Да смилуется над тобой Всевышний, Муса… По виду стоявшего между зубцами парня понятно было, откуда узнали. На бедняге не было живого места: даже издали хорошо просматривались кровоподтеки на лице и грязь на разодранной рубашке. Кармат заорал с новой силой: – Он брал деньги за то, что убивал преданных слуг Богини! Его мы убьем первым! |