Онлайн книга «Кладезь бездны»
|
Джунайд покорно вздохнул. – Собака – это Тарик! Тарик – на стоянке пути? Какой? – вскакивая на ноги и отряхиваясь, строго спросил Абдаллах. – Его зовут Тарег – если ты хочешь отыскать его на дороге созерцания, – тихо ответил Джунайд, не поднимая глаз. – Где он, о шейх? – Я уже отвечал тебе, – упрямо отвернулся суфий. – Я вспомнил, – вскрикнул аль-Мамун. – Вспомнил! Ночь. Он на пути, и его стоянка сейчас – ночь! – Не надо, – с очень человеческой печалью сказал кот. – Ты не вернешься. Это очень далеко. – И очень страшно, – бесстрастно выговорил Джунайд. – Ты там был? Ты ходил в темную ночь? – тихо спросил аль-Мамун. – Ночь – бесконечна, – ответил суфий. – Я найду там ответы на мои вопросы? – Ночь – не время для вопросов. – А для ответов? – У каждого своя ночь. Твоя вера – это тоже ночь. – А мне недостаточно веры! Я хочу знать! Знать, что нас ждет! Я хочу пройти за ним по пути созерцания и получить знание. Знание истины. Я хочу узнать про четыреста девяносто первый год. Узнать наверняка. Джунайд вдруг оскалился – свирепо, прямо как джинн: – Зна-аать? Узнать наверняка-ааа? Да кто ты такой, чтобы задавать Всевышнему вопросы и получать на них ответы?! – А кто ты такой, чтобы знать про Его ответы?! – А если Он не ответит? – А если ответит? – Да ты даже не узнаешь, был ответ или нет! Там нет знания! Там даже разума нет! – Я читал с моим наставником трактат «Восхождение…». – Глупости. Аль-Асмаи читал про ночь, но не входил в нее! – Неважно! Он учил меня распознавать видения. Учил, что все, что мы видим там, есть порождение нашего разума. Что мы смотримся в зеркало сознания… – Чушь! Единственная правда о ночи состоит в том, что ты можешь навсегда остаться слабоумным идиотом, пускающим слюни! И лишь время от времени твои члены будут напрягаться в судороге, и тогда жена будет вызывать к тебе массажиста, чтобы их расслабили, – иначе как уложить мужа в постель! И эта судорога будет отмечать новый шаг по ночному пути! Судорога – и слюни! Вот такое знание! Устраивает?! – Я готов к этому! – Нет, – покачал головой Джунайд. – К этому ты не готов. Никто к этому не готов. – Я хочу знать, Кассим. Я – хочу – знать. – Ты – веришь. Чтобы обменять веру на знание, ты рискнешь разумом и жизнью. Это безрассудство. Всевышний не одобряет безрассудства. – Если прав я, то даже если не выйду из ночи, я умру, счастливый этим знанием. А если прав ты – мне не жалко, что я умру на год раньше, чем все. – О Всевышний! – тихо сказал Джунайд, запрокидывая лицо в небо. – Ты видишь – я оберегал этого человека, как мог. Теперь его судьба в Твоих руках. Ты милостивый, прощающий… – Безумец, – тихо пробормотал кот. – Сумасшедший. Аль-Мамун гордо вскинул голову: – Что мне делать, о шейх? – Ничего особенного, – грустно улыбнулся суфий. – Возьми нерегиля за левую руку. И просто спроси: «Где ты, Тарег?» – А почему левую? – Это его рука силы. – И все? – настороженно спросил аль-Мамун, обходя темнеющее на полу тело. В куче щебня и пыли он с трудом разглядел синевато-серую кисть руки. – И все. Чувствуя себя на редкость по-дурацки – аль-Мамун все никак не мог прогнать мысль, что джинн и суфий его разыграли, – он сел на пол. Еще раз поглядел на своих собеседников. Оба отвернулись. Халиф пожал плечами. Поморщившись, нащупал в пылище холодные неживые пальцы. И, еще раз пожав плечами, сказал: – Где ты, Тарег? В тот же миг все погасло, и аль-Мамун провалился в совершенную, безвидную, черную и ледяную пустоту. * * * …Скрипел под ногами крупный песок. Свистел ветер. Абдаллах обнаружил себя идущим – где? Вокруг густела тьма. С усилием переставляя ноги, он вдруг понял – подъем. Под ногами – подъем. Он поднимается вверх. Скрипит песок – значит, пустыня. Возможно, это – бархан?.. Ни зги не видно. Как же темно… Нудно, вымораживающе свистел ветер. Аль-Мамун обхватил себя за бока – тщетно. Рубашку и кафтан продувало насквозь. Ночью в пустыне царят тьма и холод. Где же звезды… А самое главное, зачем он здесь? И как оказался в этой ночной пустыне? Скрип, скрип под ногами. Холодно. О Всевышний, какая холодная ночь… Хорошо, хорошо. А что было до ночи? Неожиданно аль-Мамун обнаружил себя стоящим. Битва! Штурм дворца аль-Джилани! Рукопашная в коридорах и залах, скользкая от крови рукоять меча, мокрый холод рукава до локтя – кровь! И он тут же вцепился в правый рукав – заскорузлый? Ткань сминалась безо всяких усилий. Как же?.. И… где кольчуга? Ведь он подъезжал к масджид в кольчуге! Подъезжал, чтобы… что? Видно, под ногами был самый гребень бархана – ибо туфли заскользили по песку вниз, вниз, Абдаллах глупо замахал руками – и рухнул, с воем поехав вниз на спине, все так же размахивая руками. Раскрыв глаза, он увидел розовеющее небо. А приподнявшись – лес колонн, черных и тонких, в желто-розовой перспективе рассветной пустыни. Город. Город из старинных легенд о великой пустыне Руб-эль-Хали. Ирем Многоколонный. А там, дальше – не горы. Руины. Развалины огромных зданий. И ряды колонн. Бесконечные, пересекающиеся. Столпы тонкие и сросшиеся телами, еще несущие портики и одиноко стоящие. Налево, среди груд разбитого кирпича, уходила целая аллея обломанных, словно гигантским мечом срезанных колонн. Ни капителей, ни портиков. Они торчали из моря песчаника и щебенки, как обломанные сваи моста. Моста откуда… и куда?.. В высоченную полукруглую арку ворот в разбитой стене втягивался караван. Верблюды степенно вышагивали, помахивая хвостами, рядом устало брели погонщики. Аль-Мамун заорал и побежал за ними. – Мир вам! – сбиваясь с дыхания, выкрикивал он. – Мир вам от Всевышнего, люди! Почти добежав до ворот, Абдаллах все-таки споткнулся и упал. А когда поднял голову, в черной арке никого не было. Только свистел ветер. Поглядев на свои ладони – а не разодрал ли, странно, что не болят, аль-Мамун увидел кровь между пальцев и грязную, жестко топорщившуюся ткань рукавов. Заскорузлая кровь потемнела и стала бурой. Подняв глаза снова, он увидел в воротах черную фигуру женщины. |