
Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - конунг»
– Почему смолой, – сказал я успокаивающе. – Такие страсти себе напридумывали! – Так священники говорят же… – Может быть, придется сидеть вовсе не в смоле? Кипящая вода не такая уж и горячая. Он взглянул хмуро, снова дернул плечами и дальше покачивался в седле молчаливый, как придорожный камень. Тропка, сделав два резких поворота, пошла вверх. Стены справа и слева медленно опускались, коридор неба вверху становился все шире, яснее. Наконец из-за каменного верха выметнулась волна ослепляющего света и, обрушившись на всех нас незримой тяжестью, выжгла забравшуюся в складки одежды тьму и сырость. – Хорошо, – выдохнул Торкилстон. – Как вы здесь только и живете… Жак удивился: – А у вас иначе? Торкилстон повертел головой, во все стороны либо мирная зеленая долина, либо рощи, высится одинокий престарелый утес, на нем устроились кусты, на глазах запуская в щели корни и мстительно отламывая один массивный кусок за другим. – Нет, – признался он. – Только у нас зверья побольше… Из-под ног выпорхнула испуганная птица, суматошно хлопая крыльями, из ближних кустов рассерженно хрюкнул вепрь. Жак усмехнулся, поправил мешок за плечами и поехал быстрее. Я посматривал на каменную стену ущелья, вся из огромных белых камней, похожих на мешки с песком, уложенные на пути разливающейся реки. И сложены так умело и так подогнаны, что обязательно подумал бы о руке человека, если бы уже такие не видел совсем в других местах, где магией и не пахнет. В одном месте Жак придержал коня, ожидая нас, повел рукой. – Видите вон там гору? Торкилстон переспросил: – Черную или двуглавую? – Черную, – ответил он. – Можно бы мимо нее, так короче, но там всякие странные вещи… – Ну-ну? – Говорят, – сказал он, – в древности она была обыкновенной каменной, как и все. Потом с моря подул странный ветер, что превращал деревья в траву, а траву в кристаллы соли, птицы и звери вообще превращались в непонятно что… А гора эта, что оказалась на пути и приняла весь удар, раскалилась докрасна, от нее пошел жар, все вокруг выгорело, даже земля превратилась в пепел!.. Потом увидели, что она стала вся железной! Приезжали кузнецы, смотрели, ходили, но никто не смог отщипнуть хотя бы кусок, с тем и уехали. Ордоньес пробормотал: – Ого!.. Какие бы из нее мечи отковали… Жак отмахнулся. – Там металла на все мечи и доспехи ста королевств хватит!.. Если не тысячи. Но возле нее не только теряешь, где восток и запад, но даже Солнце восходит с другой стороны! Говорят, можно увидеть мертвых и отдать душу дьяволу. Я прислушивался вполуха, Зайчик идет медленно, снисходя к мелким лошадкам, размерами больше похожих на осликов, и так уже устали, Бобик жадно шныряет по кустам, иногда что-то приносит еще трепыхающееся и сует то Ордоньесу, то сэру Торкилстону, еще не выбрав собирателя добычи. Солнце медленно клонится к закату, со стороны леса начала угрожающе приближаться несоразмерно длинная тень, но верхушки деревьев и дальнего склона гор ослепительно блещут золотом, словно горят в огне. Ордоньес прищурился, рассматривая воспламенившиеся облака. – Добраться бы до села хотя бы. Не люблю, когда в постели пусто. Как-то нехорошо… Торкилстон поморщился. – Мальчишки… Только и думаете о бабах. Мы мужчины или где?.. Нам надо о деле. – Да мы о деле, – мирно отозвался Ордоньес, – но вы, благородный сэр рыцарь, когда шли через захваченные города и села, всегда думали о своей жене? – Всегда, – отрезал сэр Торкилстон с достоинством. – Мало ли какие женщины попадались… А я нет-нет да и сохраню верность!.. Потому что у нас всегда есть нечто выше этих вертихвосток… Он прервал себя на полуслове, насторожился, даже привстал в стременах. В сторонке за деревьями ясно слышались крики и призывы о помощи. – Мы идем! – крикнул он страшным голосом и, обнажив меч, повернул лошадку в ту сторону. Ордоньес развернулся почти одновременно с ним, но меч обнажил не сразу, а когда оба доскакали до деревьев. Зайчик посмотрел на меня с вопросом в умных глазах, я пожал плечами. – Что делать, придется… Он весело ржанул и понесся в ту сторону, Бобик послушно держится рядом, помнит мой строжайший запрет ввязываться в непонятные разборки людей. Деревья разнесло в стороны, словно раздернули занавес, там полянка и группа бедно одетых крестьян, похожих на переселенцев, судя по скарбу на двух телегах. С десяток свирепого вида мужчин избивали их, другие с хохотом хватали скудное добро с повозок, а один даже ухитрился сорвать с молодой женщины платье. Торкилстон завопил диким голосом: – За Тараскон! Ордоньес помедлил, но сориентировался быстро и прокричал лихо: – За Черро! Разбойники и крестьяне оторопели, явно никогда не слышали таких названий, а Торкилстон и Ордоньес ворвались и начали рубить во все стороны. Я быстро поднял лук и, наложив стрелу, прицелился. Все сперва оторопели, три стрелы нашли цель, потом стало труднее, все смешались в кричащую и вопящую кучу, крестьяне в ужасе разбежались, женщины приседали к земле и закрывали головы подолами платьев, дети плакали, а Торкилстон и Ордоньес несколько мгновений рубились в стиле опытных воинов спина к спине, но быстро поняли, что на них перестали бросаться почти сразу, пошли догонять убегающих и убивать в спины. Напоследок я убрал лук, послал Зайчика вперед и начал раздавать удары мечом направо и налево, сперва плашмя, потом рассвирепел без всякой причины и бил уже зло, быстро, стараясь, чтобы каждый удар был смертельным. Жак держался в сторонке, хотя с его развитой фигурой мог бы, конечно, однако предпочел наблюдать за схваткой. Когда на ногах не осталось ни одного разбойника, я отъехал в сторонку, пусть благодарности принимают Торкилстон и Ордоньес, тщательно вытер окровавленное лезвие. Жак смотрел на меня во все глаза, я сказал раздраженно: – Постарайся вести нехожеными тропами, что ли… Он переспросил: – Нехожеными? Это как? – А чтоб вот такие бедняки не попадались, – пояснил я зло. – Вы сделали доброе дело! Я поморщился. – В этом мире помогать надо всем. Но тогда не сдвинемся с места. Ты все понял? В моем голосе я сам ощутил угрозу, Жак сказал поспешно: – Да-да, ваша светлость, все понял. Ваши друзья слишком чисты сердцем, хотя уже и не восторженные юноши… А вот вы – да, взрослый. Судя по его тону, это было близко к ругательству, но я такие мелочи проигнорировал, политика интересует результат, а не его обертка. |