Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - конунг»
|
Я вышел на сухое, волна попыталась догнать, но не сумела и с разочарованным шипением ушла, застыдившись, в песок. Я прошел еще чуть выше, пора бы уже опустить спасенную на землю, но так не хочется разжимать рук, да и она там уютно устроилась, все подсказывает, как ей хочется там остаться, в теплом и надежном, чувствуя щекой биение моего сердца. Бобик начал нетерпеливо нарезать вокруг нас круги, Зайчик недовольно фыркнул и тряхнул гривой. Я со вздохом сожаления поставил Иллариану на землю. Она некоторое время не убирала рук с моей шеи, я чувствовал тепло ее щеки на моей груди, наконец со вздохом отстранилась, подняла голову. Наши взгляды встретились, в ее удивительных глазах было сожаление. – Спасибо за все, – произнесла она едва слышно. – И не только за спасение. К нам подошли Ордоньес и Торкилстон, оба в доспехах и обвешанные оружием, чем-то похожи: оба предпочли стальные кирасы и мелкоячеистые кольчуги, хотя могли бы облачиться и в полные рыцарские доспехи. Двое матросов побежали к рыбацким хижинам, но уже отсюда видно, что там пусто. Нас местные увидели раньше, чем мы их, а собрать нехитрые вещи и удрать – минутное дело. Ордоньес поинтересовался: – Попробуем заглянуть в те дома, что возле леса? И хотя он спрашивал, а не приказывал, Торкилстон напомнил ревниво: – Как решит сэр Ричард. Ордоньес усмехнулся. – Разумеется. Я с удовольствием похожу под его командованием… Он не договорил, оглянулся. Со стороны леса по небу несется в нашу сторону большая стая птиц. Точнее, не большая, но птицы крупные, как разжиревшие журавли, только еще побольше. Сердце мое тревожно стукнуло, рука как будто сама по себе поднялась к плечу. Пальцы нащупали оперение стрелы, я быстро выдернул одну из тулы и наложил на тетиву лука. Иллариана взглянула на меня печальными глазами. – Нет… – Почему? – спросил я. – Не нужно… – Кто их знает, – сказал я нервно. – Вон какие клювищи… – Я знаю, – ответила она. – Ого, – сказал я. – Кто они?.. Бобик, сидеть! Она взглянула беспомощно, что-то произнесла на странном птичьем языке, чересчур быстро даже для моего уха. – Не понял, – ответил я честно. – Но ты услышал, – произнесла она пораженно, – это тоже… очень… Она снова произнесла что-то на непонятном языке, явно нечеловеческом, а стая в это время пролетела над нашими головами совсем низко, развернулась и пошла по кругу, звучно хлопая крыльями, щелкая клювами и растопыривая лапы с длинными когтями. Бобик изготовился к прыжку, я погрозил ему пальцем, он присмирел, хоть и скульнул протестующе. Иллариана сказала быстро: – Вам лучше отойти. – Что будет? – спросил я. Она покачала головой. – Ладно, я отодвинусь сама… Отбежала она быстро, хотя и пошатывалась от усталости. Птицы немедленно начали садиться рядом, окружили, начали подпрыгивать, как журавли в брачном танце. Золотая голова с распущенными волосами то и дело скрывалась за их поднятыми крыльями. Я то натягивал лук, то отпускал, сэр Торкилстон выдернул меч и готовился спасать морскую ведьму, хотя должен бы только радоваться, если ее заклюют. Ордоньес сказал нетерпеливо: – Да стреляйте же! А то вдруг клюнут… – Зачем стрелять? – спросил я. Он ответил быстро: – Так она ж вроде теперь наша! Я бросил в его сторону понимающий взгляд, как ни свиреп вожак пиратов, но женщин бросается защищать в любом случае, ведьма или не ведьма, к тому же сошла с его корабля, так что все еще под его защитой… Иллариана совсем исчезла за беснующимися огромными птицами, я наконец решительно натянул тетиву, но в это время одна подпрыгнула, мощно толкнулась лапами и, шумно хлопая крыльями, взлетела в воздух. За ней начали взлетать другие. Я напряженно ожидал, но Иллариана так и не показалась за их фигурами. Взлетели две последние, мы все трое охнули в один голос. Торкилстон сказал быстро: – Вон она!.. Самая задняя! Ордоньес возразил: – Нет, ее взяли в середку. Она самая слабая. И летят потому медленнее… Я опустил лук. – Она была права насчет моря и суши. Торкилстон жадно спросил: – Что говорила? – Что беспомощна только в море. Мы все трое провожали взглядами удаляющуюся стаю. Теперь я сам видел, что стая не только увеличилась на одну птицу, но и заметил, на какую. – А жаль, – произнес Ордоньес. – Было в ней что-то необыкновенное… Именно о таких мечтаем. Теперь буду всю жизнь вспоминать, в кабаках рассказывать. Такая вряд ли стала бы овец разводить… хоть мясных, хоть тонкорунных, но вот летать над кораблем… Он оглянулся, матросы дисциплинированно ждут возле лодок, в нашу сторону смотрят в ожидании распоряжений. Ордоньес махнул рукой. – Можете возвращаться. Сегодня вряд ли вернемся… Бобик наконец зашевелился, а Зайчик опустил мне морду на плечо и печально вздохнул. Торкилстон решил взять на себя функцию впередиидущего, но его опередил Бобик и мощными прыжками понесся к домикам у кромки леса. Я заспешил следом, стараясь не выглядеть слишком воинственным, могут наблюдать из-за деревьев. Бобик исчез за домами, мы видели, как влетел в один, выпрыгнул в окно и ринулся в другой, там гремело, из окон вылетели клубы пыли, он выметнулся, как ошпаренный кот, и забежал в третий дом. – Быстро он, – сказал Ордоньес восхищенно. Он оглянулся на бредущего за нами недоумевающего Зайчика. – Если и этот у вас такой же… – Быстрый? – И быстрый тоже… – Они всегда спорят, – объяснил я, – кто быстрее… Ого, там что-то отыскалось… Бобик выскочил из последнего дома и смотрел в нашу сторону с весело распахнутой пастью, где на клыки нельзя смотреть без содрогания. – Что-то отыскал? – спросил Ордоньес. – Точно, – ответил за меня Торкилстон с мрачной гордостью. – Это же Бобик! Всем бобикам бобик. Мы подошли к домам, во дворах пусто, только беспорядочно метнулись в стороны куры. На всякий случай я осторожно заглянул в первый, никого, видны следы торопливого бегства. Похватали все, что успели, но чувствуется, что убегают не первый раз, ничего ценного не оставлено в спешке или по дурости. Торкилстон заглянул в соседнюю комнату, слышно было, как что-то загремело, донесся его сердитый возглас. |