Онлайн книга «Сторож брату своему»
|
Ну где же он, мой муж?.. Ты не видел моего мужа, Казим?.. И тут же, со всех сторон, оглушающее: Ауауаууууууу!.. Псы Манат завыли во всю глотку, разом, невыносимо пронзительно и злобно. Истошно заорав, айяры подскочили и с воплями, путаясь в шароварах и полах бурок, припустили вниз по тропе. Аааааа! Прочь, прочь из проклятого места! Вслед им послышалось тихое, укоризненное: Где же мой муж?.. Джундуба, я знаю, ты придешь за мной… Айяры, вопя на пределе легких, неслись вниз по склону. С грохотом протопав по деревянному настилу над водостоком, задыхаясь, побежали мимо глухих заборов. Уже не орали во всю глотку, только в груди надсадно свистело. А может, ветер зудел. Влетев на – слава предвечному огню! – ярко освещенную базарную площадь, ушрусанцы врезались в толпу и только тогда перевели дух. На них оборачивались. И поджимались, уступая дорогу, – хотя куда бежать теперь, Казим с Ибрахимом и сами сказать не могли. Главное, огни кругом! Люди! Дышат, ходят, видно их! Факелы трещат, овцы блеют! Хорошо! Жизнь!.. – Эй, брат! Казим, брат! Ибрахим, брат! Эй! Совсем хорошо! От навеса чайханы к ним спешили товарищи! Казим едва не упал в объятия Ваки: – Ф-фух, огнем клянусь, я такого еще не видел, пусть задерет меня волк в ущелье, в бога же ж в душу, клянусь пометом Варагн и тысячи дивов!.. – Эй, как кричишь! – фыркнул Ваки и крепко хлопнул товарища по бурке, подняв облачко пыли. Повылезавшие из чайханы заржали – во завернул! Побалтывая стаканчиками с чаем – ведь как были сюда побежали, с чем в руках сидели, так с ковриков и вскочили, – все пошли обратно под навес. – Подожди, не хочу чаю! Ничего не хочу! – отбивался Ибрахим. – Где Алхан? Побратим мой где? Обтянутая дорогим сукном спина Ваки напряглась и закостенела. А когда Ваки обернулся, стало видно, что и лицо у него такое же – твердое, как из камня. И глаза – холодные. Ваки тихо сказал: – Помолчи, брат. Не надо трепать языком на площади. Ибрахим открыл и закрыл рот, а у Казима сердце камнем ухнуло в желудок и принялось бурно толкаться с кишками. Все вернулись в чайхану. Последние посетители успели разойтись, хмуро косясь на широко, вразвалку ступающих айяров. Ушрусанцы сели тесным кружком, сдвинув головы. – Мы нашли его мертвым в углу двора. Под дровами, – тихо сказал Ваки. – К-как?.. – Лисица учуяла – залезла во двор и тявкать начала, подкапываться… помоечная тварь, думали, за отбросами копает, а она повизгивает, аж заходится… – Это что же, кто-то разобрал поленницу, положил Алхана в углу, а потом накидал сверху дров?!.. – То-то и оно, – сжал челюсти Ваки. – Что во дворе полно народу было… – А остальные? – быстро спросил Ибрахим. – Местные? Продавец фиников и… – Нашли под крыльцом собственного дома. Запах пошел. Сняли половицы и… – А… тот, другой? – Куда пошел, там и отыскали. Куфия поверх всего в отхожем месте плавала… Все сглотнули и запереглядывались. – Это что ж, выходит, их за то, что они финики и девок нам продавали? – Нет, – вдруг хрипло выдавил Казим. – Это не местные. – А кто? – жестко спросил Ваки. – Мы тут с братьями подумали: надо брать по десять человек и распинать на столбах – пока не сознаются, кто… – Это не местные, – четко повторил айяр. – И вообще не… человек. – Чего? – Это мертвая баба, про которую по приезде рассказывали. – Чего? – Которая по айванам шлепает и монистом звенит. – Чего-ооо?.. Баба мертвая? Из ихних страшилок?! – рявкнул Ваки. Казим рыкнул и ахнул, все вздрогнули, подняли головы – и увидели, что Ваки крикнул слишком громко. Слонявшиеся вдоль навеса местные, как один, развернули головы и уставились на айяров с перекошенными от ужаса лицами. – Ты, брат, лучше не кричи так сильно, – тихо сказал Ибрахим. – Потому как эту бабу мы только что у старой каабы встретили. Разинув рты, все обернулись к нему. – Всё как они рассказывают. Про мертвую бабу, которую от мужа в пустыне похитили, наигрались, а потом убили и прикопали неведомо где. Браслеты звенят, и следы остаются. Женские, босой ножки. И только мертвые вдоль дороги стоят и кругом – тишина… Все согласно ахнули и зачесали в затылках. – В-вот ведь как знатно мы за сладким в Таиф съездили… – пробормотал Ваки и тоже поскреб в голове, сдвигая набок папаху. Крики айяров затихали далеко внизу – ушрусанцы наверняка уже перебежали мостки над вади и влетели на улицы городка. Звяк. Легкая ножка шагнула вперед. Тарег медленно повернул голову. И негромко сказал: – Приветствую вас, почтеннейшая. Чем могу быть полезен?.. Призрачная женщина в разорванном на груди платье не ответила. Только пошатнулась, устало прикрывая ладонью лицо. Спутанные, незаплетенные волосы мотались густыми прядями. Вдруг перед камнем захрустело – причем не щебенкой. А так, словно под тяжелой поступью крошились кости. Ударил колючий, мощный порыв ветра. Пламя факелов легло набок, зачадило длинными темными языками – и с хлопками погасло. Темноту входа в пещеру разрезал высокий, непроницаемо черный силуэт. Высокие длинные уши стояли торчком, длинные когтистые руки богиня расслабленно опустила к бедрам. И прищурила большие красные глаза: – Как ты смел явиться без подарков и жертвы, сумеречный наглец?.. Нерегиль поднялся на ноги и чуть склонил голову: – Приветствую, госпожа. Манат оскалила острые, блестящие от слюны клыки: – Я обглодаю твои кости, маленький сумеречник!.. В ответ Тарег молча поднял руки и раскрыл на шее ворот рубашки: – Люди сделали со мной вот это, госпожа. Манат прищурила сочащиеся алым светом глазищи, увидела удавку Клятвы и зарычала. По хребту продрало таким обжигающим, склеивающим губы холодом, что Тарег пошатнулся. А за спиной прошелестело: – Ну надо же… Нас почтил своим присутствием Страж Престола… Нерегиль прикрыл глаза и сглотнул. Он знал, кто сейчас стоит за спиной. Этот голос принадлежал не призрачной женщине. Этот голос принадлежал Второй Сестре. Ее называли Уззайян. Всемогущая. И не зря. |