Онлайн книга «Сторож брату своему»
|
– Замотай морду платком, Рами, – вдруг сказал бедуин. – Я смотрю, здешний шихна шутки шутить не любит, а третий столб – вон, пустой стоит. – Ненадолго, – процедил Тарег. Второго брата поволокли как раз туда. У подножия суетились невольники-зинджи, поднимали лестницы, прикапывали их в грязь, чтоб стояли устойчивей. – Пошли, – обернулся к бедуину нерегиль. – Куда? – покосился Лайс. – К шихне. Ты хотел поручиться за друзей и свидетельствовать об их невиновности, нет? Бедуин снова покосился и затеребил шнур икаля: – Нуу… – Что – ну? – Да меня вслед за ними на столб подвесят, Рами… Кто мне поверит? Плачущего ибн Фаруха уже подняли на веревках к перекладине и быстро, умело приматывали к бревну руки. Человек бестолково дрыгал ногами, с одной уже свалился кожаный башмак. Рыжий сумеречник чуть приподнял лицо и облизнул стекавшие к губам капли дождя. – Это не Лейте, – буркнул Лайс, пряча глаза. – Я тоже свидетель! Я скажу, что они невиновны!.. – жалобно сунулся под руку аз-Захири. – По закону нужно четырех свидетелей! – вспылил бедуин. В нескольких шагах от них, у края огромной лужи стояла молодая женщина в облипшей от дождя абайе. Черные длинные полы утопали в блестящем месиве под ногами, ашшаритку ощутимо покачивало. Белые от напряжения пальцы сжимали узел большого тюка из лоскутной ткани. Другой рукой женщина крепко сжимала ладонь мальчика в красной рубашке. Мальчик стоял, раскрыв рот, по лицу текло. – Так ты идешь? Или остаешься трусом и говнюком на все оставшиеся вонючие дни своей вонючей жизни? – холодно поинтересовался Тарег. – Моя жизнь мне дорога, – отрезал бедуин. И быстро поднял на нос край куфии, заправляя его за икаль. Из-под ткани голос звучал глухо и еще более шепеляво: – Не шудьба, Рами. Видно, жвезды судили нам разойтись на этой площади. – Звезды, говнюк, тут ни при чем. Тарег плюнул ему под ноги. Лайс только опустил глаза. Подвешенный к перекладине человек тоненько кричал от боли. Заломленные руки выворачивались из суставов под тяжестью провисшего тела. Человек колотился затылком об столб и плакал. Вторая туфля слетела с ноги, и босые ступни жалко скреблись о дерево, пытаясь зацепиться хоть за что-то в поисках опоры. Толпа счастливо вопила, славя богобоязненных. Мальчик в красной рубашке дрожал, с оттопыренной губы стекала струйка слюны. Второй ибн Фарух уже перестал дергать ногами и лежал на помосте неподвижно, развалив колени под задравшейся рубашкой. В паху на штанах темнело пятно – перед смертью он обмочился. – Отведи их домой, – сказал Тарег. – Сделай хотя бы это, засранец. И показал на пошатывающуюся женщину с разноцветным тюком и мальчика. Лайс стрельнул глазками и воровато кивнул. – Вспоминай о Страшном суде, – процедил нерегиль. – Вспоминай о нем часто, пока будешь идти до их дома. И постарайся не обокрасть ее по дороге. Снова плюнув Лайсу под ноги вместо прощания, Тарег пошел проталкиваться в сторону круто забирающей вверх улицы – в той стороне над крышами маячил облупленный силуэт Новой башни. Он не оглядывался, но знал, что аз-Захири мелко топочет вслед за ним – вздыхая, всхлипывая и бормоча молитвы. * * * Поскольку шихна действительно следил за порядком в городе, а Тарег так и не последовал совету Лайса, его не очень ашшаритское лицо привлекло внимание стоявших у ворот цитадели стражников. К нерегилю вразвалочку подошли и почти уперлись носом в нос. – Глянь-ка, сумеречник… Правоверный?.. – А такие бывают? – искренне удивился Тарег. Двое других зашли со спины и крепко взяли за локти. Целившийся носом хмыкнул и быстро обхлопал лохмотья – искал оружие. – Хто такой? – ничего не найдя и выпрямляясь, поинтересовался гвардеец. И брезгливо вытер ладонь о платок. Платок он вытащил из рукава некогда белой, а теперь серой от грязи туники. Похоже, гвардейцам в Медине давно стало не до выправки и приличий. На тех, что держали сзади за локти, были кольчужные рукавицы, железо больно холодило кожу сквозь рукава. Брякали пластины панцирей, скрипела кожа кафтанов. Обыскивавший смерил взглядом и показал увесистый кулак в железной сетке: – Ну? И сдвинул шлем, так что стрелка наносника почти уперлась Тарегу в лоб. – Меня зовут Рами. Я пришел к градоначальнику. – Зачем? – Это я убил сборщиков налогов в стойбище мутайр. Лаонцы, которых вы взяли неделю назад, ни при чем. Почесав в затылке – для этого ему пришлось вовсе снять шлем – парень наморщился, осмотрел пальцы и встряхнул ими. – Н-ну… – неуверенно протянул. – Так ты чё, сдаваться пришел? – Идиот, – беззлобно сообщил ему Тарег. – Если бы я пришел сюда драться, вы бы давно лежали мертвыми. Тут ему дали в челюсть, потом, для верности, саданули в зубы – губа тут же потекла кровью, а как же иначе, – и, заломив руки за спину, поволокли в ворота. Попискивания языковеда быстро заглохли за спиной: ворота крепости ржаво заскрипели и, брякнув кольцом, грохнули створкой. Аз-Захири остался снаружи. Где-то за стеной громко забрехала собака. И тут же завыла. Один из гвардейцев громко помянул шайтана и принялся читать Фатиху. Похоже, здешние хорошо знали про гончих Хозяйки. Низкое рычание, похожее на урчание, послышалось над правым ухом. Оглядеться не вышло – прихватили за волосы на затылке, получалось лишь смотреть под ноги и немного перед собой. По закиданному соломой двору деловито шныряли опрятные люди с ящиками и кувшинами. Не собаки. В ухо, тем не менее, снова зарычали. Салуга – призрачная, муарово-черная – обнаружилась прямо перед капающим кровью носом. Сквозь прозрачную фигуру псины хорошо просматривалась мазанная глиной стена и большая дверь из жердей. За ней в пахучей темноте тихонько ржали и утробно погогатывали лошади. – Смеешься?.. – зашипел Тарег на скалящуюся гончую. – Где сестрички-то? Нездорово красные, цвета загнившей раны, глаза псины разгорелись сильнее. Клыки раздвинулись в издевательской ухмылке. Лыбящуюся собаку можно было понять – его прикручивали к коновязи. * * * В густом темном воздухе плыло: – Аллааху акбарул-лааху а-аакба-ааар!.. Дождь не переставал. Голос, утверждавший, что нет Бога, кроме Всевышнего, перекрывал его настырный шелест. – Ас-саляяту хайрум-минан-на-аавм! |