Онлайн книга «Сторож брату своему»
|
– Кто-о?.. – удивился Тарег, приоткрывая глаз. Имруулькайс обернулся к нему: – Я так им представился. Когда я кочевал с бедуинами, то говорил, что мне покровительствует джинн, которого зовут Утайба ибн Науфаль. Не называться же мне именем поэта, который для них давно умер? Молодые люди пытались подняться на ноги, хохоча и приветственно взмахивая руками. Зеленые листочки абрикоса шелестели на легком ветерке. Закат окрашивал небо в пурпурно-фиолетовые цвета. На крышах и беленых стенах дуканов лежали последние отблески огромного садящегося солнца. Имруулькайс повернулся к своему противнику. Встопорщил шерсть между лопатками. И мявкнул: – Тихо! Я принимаю твой вызов, о Абу Нувас! Молодежь примолкла. Остальные посетители питейного заведения делали вид, что заняты своими делами, но тоже внимательно слушали. – Это стихи на случай, – звучно проговорил джинн. – Среди развалин Касифийа есть старое кладбище. Однажды вечером я шел между надгробий и увидел на покосившейся плите изображение прекрасной женщины. Стройная и молодая, она сидела перед зеркалом – словно смотрясь в него последний раз и прощаясь с жизнью. У той могилы я и заночевал. Теперь же я хочу посвятить надгробию стихи. Имруулькайс важно сел, поднял морду и продекламировал: Нам быть соседями – друзьями стать могли б: Мне тоже здесь лежать, пока стоит Асиб. Я в мире одинок, как ты – во мраке гроба… Соседка милая, мы здесь чужие оба. Друг друга мы поймем, сердца соединим, — Но вдруг и для тебя останусь я чужим? Соседка, не вернуть промчавшееся мимо, И надвигается конец неотвратимо. Всю землю родиной считает человек — Изгнанник только тот, кто в ней зарыт навек. [11] Плавно обернув вокруг лап хвост, Имруулькайс с достоинством раскланялся под восхищенные возгласы. Абу Нувас прижал к груди ладони: – Благослови меня, о наставник! Джинн важно кивнул сопернику, поднялся, подошел к Тарегу: – Вот так вот! – и встряхнулся, вздергивая вверх хвост, как знамя. – Будут знать, с кем имеют дело… Но нерегиль ничего не успел ответить – в дверном проеме показался семенящий и мелко кланяющийся хозяин: – Сайида… сайида… – Ханец кивал, подобострастно жмуря узкие глазки. – Большого прощения прошу, там спрашивают тебя, сайида, совсем мальчишка спрашивает, говорит, срочная дела у него до сайида… – Пусть войдет, – тихо ответил Тарег. Джинн и Митама переглянулись: – Это кто? – поднял уши кот. – Сейид!.. Это был Абид ибн Абдаллах. Взмахнув полами штопаного бишта, он влетел на террасу и с деревянным стуком обвалился на доски пола: – Сейид!.. – Юноша чуть задыхался – видно, бежал сломя голову. – Что случилось, о Абид? – спокойно поинтересовался Тарег. Молодой человек любопытно стрельнул глазами в сторону черного кота – о джинне-поэте, декламирующем в винной лавке старого Хунь-линя, уже был наслышан весь город – и выпалил: – Тебя ищут по всему Харату, о сейид! Халиф тебя требует… И, с облегчением выпустив воздух, провел рукавом по потному лбу. – Зачем ты бежал, как стадо верблюдов? – удивленно поднял уши Тарег. – Меня и так нашли бы дворцовые слуги… – Отец послал, – тихо ответил юноша – и снова покосился на кота. Тарег кивнул – говори, мол, не стесняйся. И Абид сказал: – Батюшка велел предупредить вас, сейид. Халиф наш – да продлит его дни Всевышний!.. Имруулькайс громко хмыкнул и отвернул морду. Снова опасливо покосившись на волшебного кота, юноша продолжил: – …так вот, сейид, халиф наш… короче, пьян он, сейид. С утра пьян. – Это давно не новость, о Абид, – усмехнулся Тарег. – Эмир верующих проводит дни одинаково, проявляя удивительное постоянство в привычках. Но юноша помотал головой. Поправляя съехавший икаль и оглядываясь по сторонам – нет ли лишних ушей вокруг, – он тихо проговорил: – Сегодня, сейид, повелитель наш лютует особенно… С утра пришли к нему с чертежами кораблей и со сметами для верфей в Басре. А он уж сел пить с Кавсаром и другими… Ну, господин хаджиб наш принес ему бумаги, и с ним еще целая толпа писцов пришла, все тоже с бумагами и прошениями. Ну а халиф им и говорит: пирушка, мол, моя не помешает мне делами заниматься, я даже музыку слушать не буду, чтобы сподручнее было. Ну они и стали подавать ему письма, и чертежи, и все такое, а он сначала ел, потом пил, ну а пьет наш повелитель, ты знаешь как, о сейид, за раз не меньше ратля… Тарег мрачно кивнул. В саду вокруг Абу Нуваса продолжалось буйное веселье. – Сейид?.. – Я слушаю, слушаю тебя, Абид. – Ну так вот, – снова утираясь рукавом, продолжил шептать юноша, – он все пил и пил, а они все разбирались и разбирались с бумагами и к полудню все разобрали. И даже про флот все решили, сейид, где там и что там, да какое число кораблей нужно на верфи заложить, и катибы все обсчитали, и сметы все подписали уже… – Короче, юноша, – нетерпеливо поднял уши кот. – Да я уж заканчиваю, – со вздохом отозвался бедуин. – Ну а потом халиф позвал слугу, чего-то ему пошептал, а тот ушел. А потом эмир верующих дал знак всем встать и отойти в сторону. И тут же вошли воины с кувшинами сырой нефти, залили ей гору чертежей, бумаг и тетрадей – и подожгли. Али ибн Иса, как это увидел, разодрал на себе одежды и повалился на пол со словами: «Всевышний слишком справедлив, чтобы примириться с тем, что наследник пророка и вождь его общины – человек, творящий подобное!» А халиф наш только рассмеялся и пошел уединиться с Кавсаром… – Насчет справедливости Всевышнего ваш Али ибн Иса попал в самую точку, – мурлыкнул Имруулькайс. – Во всяком случае, в нее очень хотелось бы верить, в эту справедливость. А что же случилось потом? Что ж так быстро разомкнули объятия двое возлюбленных? Абид в который раз настороженно покосился в сторону кота. – Джинн прав, о юноша, – вздохнул Тарег. – Что делает наш халиф сейчас? Зачем я так срочно понадобился эмиру верующих и предстоятелю аш-Шарийа перед лицом… – тут нерегиль покашлял, – …ну понятно, короче, перед каким лицом. Юный бедуин встрепенулся: – А сейчас он сидит с рабынями этими новыми и евнухами, о сейид, музыку слушает и все такое… а зачем он вас позвал, я не знаю… – Парнишка растерянно поморгал длинными ресницами. – Вот только батюшка велел передать – лютует, мол, сегодня наш халиф… – Я понял, – кивнул Тарег. – Передай батюшке мою благодарность за предупреждение, о Абид. А себе возьми вот это. |