Онлайн книга «Истощение времени, или Сведения об участии кота Тимофея в государственном перевороте. Соленый арбуз»
|
– Сколько тебе лет? – спросил Букварь. – Что? Двадцать пять. – Да, ты, конечно, много прожил. 38 Облаков было три. Три на всем небе. Облака могли спокойно разбрестись по голубому экрану. Но они были сознательные, понимали, что людям изредка нужна тень, и они поймали солнце. Стоять, задрав голову, Букварю было необходимо. По улице шла Ольга. Добравшись до солнца, облака растерялись, стали тереть друг друга ватными боками и меняли от волнения формы. – Букварь, что ты там увидел? – Облака. Их склеило солнце. Здравствуй, Ольга. Солнце вырвалось из голубоватой ваты и обожгло Букварю глаза. – Ты на меня обиделся? Да? Букварь пожал плечами. – Я ведь тогда была в таком состоянии… Он снова пожал плечами, и это означало: «О чем разговор! Я же взрослый человек». – Я тебя видел на танцах. Ты все время танцевала с одним из одесситов. – Ага, – засмеялась Ольга, – такой модный парень? – Да, у него ботинки остроносые и отличный костюм. – Значит, ты не обиделся? Не обижайся, Букварь. Знаешь, приходи сегодня ко мне в гости. Я испеку пирог. С черничным вареньем. Очень вкусный. – Хорошо, я приду. Когда? – К вечеру, часов в восемь. Раньше я не успею. – Хорошо. Там будет этот одессит? – Ты смешной, Букварь! – Это ты только сейчас узнала? – Нет, ты всегда был смешной! – Кому-то надо быть смешным, – обиженно засопел Букварь. – Ну, я побежала. Значит, придешь? – Значит, приду. «Я приду. Разве я могу не прийти? Мне и так было плохо в эти дни, когда я заставлял себя не смотреть в твою сторону. Вот сейчас ты стала совсем маленькой, сейчас ты свернешь за угол и пропадешь, и я буду снова ждать минуты, когда увижу твои глаза, твои волосы, твою улыбку. Я не могу без них». – Букварь, ты не забыл? Сегодня тренировка в пять. Остановился рядом Ромка Массальский, комсорг поезда. – Ладно, в пять… – И Леонтьеву передай. – Передам… «А как же Зойка? А что Зойка? Я ее не обманываю. Если ей хорошо бродить со мной, если ей хорошо танцевать со мной. Но ты же видел то, что написано в ее глазах? Видел. Ну и что? Ведь в мире все условно. Так говорит Виталий Леонтьев. А-а… Просто все запуталось, надоело это состояние безразличия, эти мысли… Сегодня я пойду к Ольге, буду есть пирог с черничным вареньем. А со мной за стол сядет одессит в черном костюме…» – Это ты пришел, Букварь? Проходи, проходи. Какой ты точный. Ровно в восемь. Садись. Что ты так все оглядываешься? Никого нет. – Я ищу Буратино, – придумал Букварь. – Так вот же он, на подоконнике. Буратино сидел на подоконнике в теплых солнечных лучах, спиной к тайге, задрав нос. – Видишь, он сразу ожил. – Вижу, – засмеялась Ольга. – Я никогда не буду сажать его на цепь. Устраивайся у стола. – Я же один пока. – Ты и будешь один. Вот пирог. – Ну и пирог! Просто блеск! Пирог приплыл на Ольгиных руках на стол, пахнул черникой, круглый, словно плетеный, с упитанными, загорелыми боками колобка. – Между прочим, у меня сегодня день рождения. – Вот тебе раз! Ты бы хоть предупредила! Хоть бы сказала… Оленька, я тебя поздравляю… Я тебя… – Уже девятнадцать. Совсем старуха. – Все-таки я старше тебя на три месяца. – Совсем старуха и скоро седеть начну. – Это уж точно. А потом на пенсию… – Вина не будет. Только чай и пирог. Традиционные. В нашем детдоме мы всегда так отмечали дни рождения. Чаем и пирогом с черничным вареньем. – Ну, тогда… Нож из нержавеющей стали быстро и ловко резал тонкие румяные плети сдобного теста. Чернильные куски выстраивались на тарелке. Букварь смотрел на Ольгу, высунувшую язык, и снова узнавал в ней счастливую и вертлявую девчонку со смеющимися глазами, какой была она на Канзыбе. Мысли Букваря пошли по непонятной кривой, и он сказал совсем некстати: – Скоро будет две недели, как Кешка… Нож из нержавеющей стали вздрогнул и начал резать пирог неуверенно. – А где ты покупала черничное варенье? – растерянно заинтересовался Букварь. – Привет тебе! Зайди в любой магазин. – Разве?.. – В детдоме мы, конечно, не покупали варенье в магазинах. У нас вокруг были такие леса! – Леса?.. – Ну да, леса! Ты что, не слушаешь меня? – Нет, я слушаю. Я соображаю. И еще я смотрю на пирог. «Я смотрю на пирог и вижу твои руки, вижу твои пальцы, твои тонкие загорелые пальцы. Мне нравится смотреть на твои пальцы. Они такие…» – Отличный пирог! В порядке! – А на Канзыбе я готовила хуже? – Ну что ты! «Просто я забыл о Канзыбе. Я не хотел вспоминать этого слова. Я думал, оно испортит тебе настроение. А ты назвала его сама. Значит, у тебя все перегорело? А может быть, и не было ничего? Как у Николая? И теперь этот одессит…» – Я ведь и в детдоме была поварихой. Из чего только не стряпала! Было время – и из картофельных очисток… Ты не жадничай, Букварь, ты работай зубами… – А я и зубами… – Потом только мне и доверяли готовить пирог с черничным вареньем. И каждый раз, когда ребята ели его, я волновалась. Нет, честное слово. Я даже знала заранее, кто как будет есть. Вот уже забыла фамилии некоторых ребят, а как они ели, помню, их глаза и губы, их любимые жесты… Смешно, да? – Смешно… – Вот ты ешь, как Петька Соломатин. Был у нас такой парень, толстый и щербатый. Очень жадный. Торопишься, даже не пережевываешь. Ты тоже жадный? – Смотря до чего. – Видишь эту пачку бумажек? Телеграммы. Сегодня пришли. Двадцать три. Каждая кончается: «желаем черничным». Смотрю на подписи и вижу двадцать три рта, вижу, как едят эти рты и как они сытно облизываются. Смешно, да? – Смешно… – Трое моряков, один летчик, портниха, есть студенты. Все думали, что я стану шеф-поваром. Или на крайний случай актрисой: как-то я играла Снегурочку. А я вот штукатур. – Так и останешься штукатуром? – Нет, я буду физиком. – Точно? – Абсолютно точно. Вот пройдет по Саянам первый поезд, и я уеду в институт… Хитрый ты! Заставляешь меня болтать, а сам уписываешь кусок за куском! |