Онлайн книга «Страх»
Выпили. Глеб снова придвинулся к Саше: – Дорогуша, давай пари на бутылку, а хочешь, на две и на три. Я тебе сейчас наперед распишу весь их разговор: во-первых, будут ругать Прошкина, во-вторых, будут ругать Прошкина и, в-третьих, будут ругать Прошкина, директора вашего, ты хари его не видел? Увидишь. Леонид цапается с ним, как кошка с собакой. Он ни уха ни рыла, заведовал пекарнями, там у него пирожки разворовывали, ночью пекут, а утром – пустые противни. Его сняли, кинули на автобазу, тут машину не украдешь, машина большая, а пирожки маленькие, куснул два раза и нет пирожка. Правильно я говорю, Леня? Леонид что-то буркнул в ответ. – А Лене, конечно, обидно, инженер, член партии, знает дело, а им командует чурбан. Я как-то зашел к нему в кабинет, смотрю, он голову поднял и воет, как собака на луну. Ей-богу! Вот до чего его Прошкин довел. Саша рассмеялся: «Завоешь, когда терпение лопнет». Люда принесла селедку с картошкой, поставила на стол тарелку с нарезанной колбасой. – Когда горячее захотите, скажете. – Она наклонилась к Саше: – Есть комната, Сашок, тут рядом, у гардеробщика нашего. – У Егорыча, – подтвердил Леонид, – это хорошо. – В полуподвале, но сухо. Проходить через хозяев, а хозяева – Егорыч да жена его старушка. В месяц – тридцатка, платить за две недели вперед. За стирку, конечно, отдельно. Кипяток ихний. Если что сготовить – хозяйка сготовит. – Хорошая квартира, – снова сказал Леонид, – и хозяева хорошие. Пьют, правда, кто же теперь не пьет. А выпивши они тихие, не буянят. Мирные люди. – «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути…» – пропел Глеб. Этой песни Саша тоже не знал, но промолчал. Он вообще старался теперь помалкивать. – Сашок, ну так что, договариваться? Будешь раздумывать, уплывет квартира. – А я и не раздумываю. Я готов. – Постирать бельишко соглашайся, а варить – не надо, в столовую сходишь, – сказал Леонид. – Ну сидите. – Люда ласково похлопала Сашу по плечу. Механик задержал взгляд на ее руке, покачал головой. – Крутят мной, как хотят, – пожаловался он, глядя на Сашу, хотел и его вовлечь в разговор. – Подсовывают путевку, вижу – липа, столько ездок и на самолете не сделаешь, а подписываю, чтобы Прошкин мог рапортовать. Если дознаются, с кого спросят? С меня спросят, зачем, мол, подписал? – Поехали, поехали, сели на своего конька, – вздохнул Глеб. – Нет, не умеет русский человек веселиться. С чего это так, дорогуша? Ясно, с чего, зажат человек со всех сторон, схвачен обстоятельствами за горло, тут не повеселишься. Со Всеволодом Сергеевичем Саша порассуждал бы на эту тему, а с Глебом лучше держать язык за зубами. Может, неспроста задал вопросик, может, вызывает на откровенность. – Не знаю, – улыбнулся Саша, – как-то не думал об этом. Подошла Люда, позвала Сашу, они вышли в гардероб. – Егорыч, – сказала Люда гардеробщику, – получай жильца. Гардеробщик протянул Саше руку: – Алексей Егорович. – Мне Люда сказала про условия. Вот, – он протянул Егорычу пятнадцать рублей, – сегодня можно переехать? – Убраться бы надо, – ответил Егорыч, пряча деньги. – Он съездит на вокзал в камеру хранения за чемоданом, а бабка пока уберется, – сказала Люда. Саша вернулся к столу. – Прикончили. – Глеб приоткрыл портфель, показывая пустые бутылки. – Как, дорогуша, добавим, время еще есть, магазин открыт? – Магазин открыт, а мы закрываемся, – возразила Люда, – две бутылки умяли, хватит, хороши будете. – Она положила на стол счет. Саша расплатился. Все поднялись. – Леонид, – попросила Люда, – отведи Сашу на квартиру. Они вышли из кафе. Хомутов пошел домой, Леонид и Глеб привели Сашу к дому, где ему предстояло жить. Спустились в полуподвал, всего пять ступенек, дверь открыла старушка, ее лица при свете тусклой лампочки Саша не разглядел. – Принимай жильца, Матвеевна, – сказал Леонид. – А-а, Леонид Петрович, проходите. Они очутились в большой комнате, разделенной пополам фанерной перегородкой, ветхая занавеска заменяла дверь. Низкие грязные потолки, развалившаяся мебель, грязь, запущенность, запах кухни, плита стояла в первой половине комнаты – малопривлекательно, конечно, но все-таки жилье. – Да-а, – протянул Глеб, – отель «Люкс»… Хозяйка показала на кушетку в задней комнате: – Здесь будете спать, тут вам и столик, вот, пожалуйста, табуретки, еще принесу из сарая, если понадобится. А это, – она кивнула на какую-то рухлядь, – уберу. Подмету, все чисто будет. – Хорошо, – сказал Саша, – я сейчас съезжу, привезу чемодан, а вы пока приберите. – Задаточек бы, – пробормотала старуха, не глядя на Сашу. – Задаток я отдал Алексею Егоровичу. Старуха выразила недовольство. – А почто ему отдали? Глаза заливать. Кормят его там, зачем ему деньги? Мне отдавайте, вот как Леонид Петрович отдавал. – Хорошо, – сказал Саша, – буду отдавать вам. Вышли на улицу. Саша распрощался с Глебом и Леонидом, поехал на вокзал, получил свой чемодан, вернулся. Егорыч уже был дома. – Спокойной ночи, – сказал Саша, проходя на свою половину. – Спите спокойно, – ответили хозяева. На кушетке лежали подушка и грубое солдатское одеяло. Ни простыни, ни наволочки, придется, значит, покупать. Саша разделся, погасил свет, лег на кушетку, прикрылся одеялом, оно кусалось, но ничего, уснул почти мгновенно. В воскресенье мама ждала его звонка, до этого следовало позвонить Варе. Он заказал ее телефон. – Алло… Он сразу узнал ее голос. – Здравствуй, Варенька, это я, Саша, ты хорошо слышишь меня? – Да, да, хорошо, прекрасно, – торопливо ответила она, словно боялась, что их могут разъединить, – что у тебя? Ее голос рвал ему сердце. – У меня все в порядке, работаю на автобазе шофером. – Я так жалею, что мы не повидались с тобой, когда ты был в Москве. – Да, жалко. Но ты, наверное, знаешь, тебе, наверное, мама говорила, какие у меня дела с Москвой. – Да, конечно, я все знаю. Но до Калинина близко, я могла бы приехать к тебе. Этого Саша никак не ожидал, не нашелся, что ответить. Но отвечать надо. – Видишь ли… У меня еще нет жилья. – Ну хотя бы просто посидеть на вокзале. Я узнавала, из Москвы есть утренний поезд, а из Калинина – вечерний. |