
Онлайн книга «Белорусский набат»
Своя власть была. Близкая. Родная. Понятная. С галичанским говорком, немного небритая, способная двинуть в морду. Но голос крови есть голос крови. И потому вяло майданили, сами не понимая, что к чему, ждали указаний от старших и харчувались харчами, принесенными теми из киян, которые за любой движняк, кроме голодовки. А таких всегда и везде хватает… Движуха началась под вечер первого, в День знаний. На трибуну вылез депутат Рады Соколюк. Был он сотником Евромайдана, одним из тех, кого вознесла революция, цинично названная «революцией гiдности». Участвовал и в АТО, правда, отличиться ничем не успел – попал в плен под Иловайском, оказался в Донецке, потом его выпустили. Выпущенных предупреждали, что в следующий раз расстреляют. Больше Соколюк рисковать не захотел, ушел в политику, избрался в Раду от президентского блока. В Раде запомнился в основном драками и вворачиваемым то тут, то там «Мы с Майдана!». Закабанел, приобрел квартиру в Киеве и автомобиль «Киа» – большой внедорожник, ума не покупать «Лексус», ставший уже символом украинской коррупции, хватило. Говорить он тоже не особо умел, но людей заводил. Перед выступлением депутат-радник Соколюк прошелся, получил свою порцию народной любви, обнялся с теми, кого помнил со времен Евромайдана и кто еще был жив. Кто-то то ли из однополчан, то ли из односельчан тайком сунул в руку небольшой пластиковый пакетик с таблетками. Их Соколюк помнил еще со времен Евромайдана – ими закидывались, когда надо было отстоять холодную ночь на баррикадах, или перед атакой «Беркута». Зайдя за сцену, чтобы готовиться к выступлению, он привычно кинул в рот таблетку, потом добавил еще одну. Торкнуло почти сразу… прояснились мысли, и появилось то особое состояние внутреннего спокойствия, за которое все так и любили эти колеса. Когда надо было идти на ментовский строй, на ощетинившуюся щитами черепаху… мало кто выдерживал внутреннее напряжение… в конце концов, костяк Майдана составляли обычные люди… студенты, приезжие, бомжи. А с одной этой таблетки… ты просто переставал думать и бояться, и чувствовать себя так, как будто прыгнешь – и вот оно, небо, под рукой… Объявили его, и он появился на сцене, накинув на плечи ставшую ему маленькой старую бундесовскую куртку. – Громадяне! – привычно заорал он (став депутатом, он начинал свои выступления именно с этого слова, до этого было «шановни побратимы»). – Тильки шо по всем каналам показали, як наши братья белорусы выступили против кровавой диктатуры Батька и были замордованы! А наша влада подписывает договоры и сдает краиньску землю тирану, ганьба! – Ганьба! – заорала почуявшая кровь толпа. Как раз в этот момент на экран дали репортаж. – Дывитеся! – заорал он. – Дывитеся, что роблять с вильными людьми! Це же самое ждало и нас, не восстань мы против преступной влады и москальского диктата! Памятуйте одного из первых хлопцев, кто був вбит на Майдане, його звали… Тут принявшего разом две таблетки депутата немного переклинило, и он не смог вспомнить фамилию. Как же его… – Жизневский… – драматическим шепотом прошипел кто-то рядом. – Жизневский! – заорал радник еще громче. – Он пришел пидтримать нас в нашей боротьбе и стал героем Небесной сотни, сложил свое життя за вильну Краину! Чи можемо мы забути его и его народ!? Никогда! – Никогда!!! – Громадяне! Съогодня мы живем вильными людьми, и мы повинны надать белорусам такую же допомогу, якую они надали нам в дни Евромайдана! И потому мы говорим сейчас: Батька винен пойти геть! – Геть! – Белорусская влада будет знищена, белорусский народ повинен бути вильным! Живе Беларусь! Слава! На «Живе Беларусь!» требовалось отвечать «Живе вечно», но это знали только фанаты, которые пробивали выезды и знали, что кричат фанаты белорусских клубов. Но Майдан этого не знал и закричал «Слава!». Кроме того, непонятно было, как сборище людей в одной стране может угрожать власти в другой. Но в постсоветском бедламе бывало и не такое… – Слава!!! – Я закликаю украинску владу немедленно розорвати дипломатические отношения с диктаторской Беларусью и розорвать законы, по которым святая земля Краины может потрапити в руки диктатора… Радник остановился, хватая ртом воздух, но под гул толпы, созерцающей «кровавую расправу» со студентами на экране продолжил: – Я закликаю усих, в ком еще есть дух Майдана, дух непокоры, записываться в ряды ополчения и бути готовым выдвинуться в Минск на пидтримку белорусам! Слава Украине! – Героям слава! – Слава нации! – Смерть ворогам! – Украина! – Понад усе!!! – Коммуняку! – На гиляку… – бесновалась толпа. В это время перед Дiдом проходили в очередь люди, все с выправкой и с опытом. Дiд лично раздавал заранее подготовленные пакеты – белорусский паспорт или украинский с отметкой, деньги, немного наличных и пара карточек, пара чистых мобильников, распечатанные из Интернета карты с указанием промежуточных точек маршрута, фотографии вокзалов, остановок транспорта, домов, где есть конспиративные хаты. – Слава Украине! – Героям слава! Здесь эти слова произносили тихо, но серьезно. Рядом еще в одну очередь то же самое раздавал еще один высокопоставленный деятель Провода. Полковник Микаил закончил говорить по телефону, причем языка Дiд так и не понял, подошел к Дiду. Тот показал одному из боевиков Провода, чтобы встал на его место и продолжил раздачу, вместе они зашли в кабинет. – Химия прибыла. – Вся? – Да, даже лишку. – К нам? – Нет, к американцам. Ночью надо будет перенести. Только тихо. В Минске американское и украинское посольства располагались друг напротив друга, через перекресток. – Зробымо. – Тогда не прощаюсь. – Я буду в Чернигове, если что. – Добро. Они обнялись – как двое мужиков, идущих, вероятно, на смерть. – Мы повинны бути вильными. Вы – первыми. Остальные – за вами. – Слава! – сказал Дiд. – Слава героям! Это были слова, обращенные в память всех, кто погиб под многосотлетним игом Орды, и тем, кому погибнуть еще предстояло. А погибнуть предстояло многим – Дiд знал, что свободы не бывает без крови, и чем больше крови – тем более ценится свобода. Корейцы заплатили за свою свободу миллионами жизней, но остались свободными [30] . |