Книга Развод, страница 75 – Майк Гейл

— И это был «Говорящий попугай Паули»?

— Я понимаю, это, конечно, смешно, но если уж я начинаю смотреть фильм, то обязательно досматриваю его до конца.

Я вежливо улыбаюсь и снова надеваю наушники, но замечаю боковым зрением, что женщина все еще смотрит на меня. Я снова снимаю наушники.

— Вы путешествуете по делу или ради собственного удовольствия? — спрашивает она.

— Сейчас? Ради собственного удовольствия.

— Я тоже. Мой давнишний друг переехал в 1974 году в Чикаго, и мы по очереди навещаем друг друга.

Я все понял. Дама хочет поговорить и ищет собеседника. Я собираюсь снова надеть наушники, но понимаю, что это будет грубой выходкой по отношению к ней. Для того чтобы не показаться невежливым, я спрашиваю, почему ее друг переехал в Чикаго, и это кладет начало длиннющему монологу всевозможных «за» и «против» скитаний по миру в поисках работы. После этого мы начинаем обсуждать домашние новости, это обсуждение переходит в еще более долгий разговор о книге, которую она сейчас читает, затем мы обсуждаем дисциплину в школах, которая сейчас сильно хромает и уже не та, что прежде.

Беседуя с дамой, я, однако, проникаюсь к ней расположением. С такими женщинами, как она, я сталкивался еще в школьные годы. Они считались крутыми мамашами, которые были неизменной принадлежностью крутых ребят. Они настолько сильно отличались от твоей собственной мамы, что вообще не были похожи на мам — к примеру, мама Кейт Реддик, с которой я учился в начальной школе: пригласив меня к ним на обед, позволила нам съесть десерт прежде самого обеда, чего никогда не могло бы быть в семье Оуэнов. Или мама Найджела Росса, с которым я учился в средней школе: ей каким-то образом удавалось сочетать не только слишком сильную привлекательность с надлежащим исполнением обязанностей матери, но и с тем, что она разрешала Найджелу затаскивать девочек к себе в спальню и закрывать дверь. Ты можешь по-настоящему оценить такое, если у тебя у самого мама вроде моей.

1.55 (по британскому времени)

7.55 (по американскому времени)

Чтобы не вводить окружающих в заблуждение и не притворяться, что я чудодейственным образом заснула, я решила включить в спальне свет. Я достаю книгу и кладу ее на прикроватный столик. Это «Гарри Поттер и тайная комната». Открываю ее на той странице, где закладка, и начинаю читать. Через несколько минут до меня доходит, что я практически не въезжаю в текст, мне нужно гораздо больше времени, чем обычно, чтобы я осознала прочитанное. Эта мысль поневоле подводит меня к размышлениям о том, как будут обстоять дела на работе. Интересно, кто будет работать с моими авторами во время моего медового месяца; эта мысль напоминает мне, что завтра утром я выхожу замуж, а именно по этой причине и не могу заснуть.

Я оглядываю номер, ища, чем бы заняться. Это обычный гостиничный номер, в котором ночевали тысячи бизнесменов и бизнесвумен. На стене у двери гладильный пресс для брюк фирмы «Корби», пользующейся дурной репутацией. Интересно, думаю я, гладил ли кто-нибудь в нем свои брюки. Направо маленький туалетный столик с зеркалом, рядом с ним кресло с красной обивкой и стол, на котором стоит маленький чайник и несколько чашек с блюдцами. Вот и все. Я сейчас приготовлю себе чашечку чаю, и все переменится к лучшему.

Я спрыгиваю с кровати и, направляясь к столу, надеваю халат. Беру чайник, иду с ним в ванную и наливаю воду. Ставлю чайник на подставку, включаю его и начинаю слушать, когда он засвистит и забулькает. Я придвигаю чашку с блюдцем и пакет сахара. Ну вот и новая проблема: во всех пакетиках на подносе кофе, шоколад, коричневый сахар, белый сахар, даже заменитель сахара, а вот чая нет. В обычной ситуации я не обратила бы ни малейшего внимания на подобное упущение. Большое дело, забыли положить пакетики с чаем, утешаю я себя, мир от этого не рухнет. Но ведь сейчас это в некотором смысле последняя соломинка. И мне теперь уже не заснуть. Никогда. И это не моя вина. В этом виновата гостиница. А конкретно тот служащий, который по небрежности забыл пополнить запас чайных пакетиков в моем номере.

Набираю номер вызова горничной, но никто не отвечает. Это злит меня всерьез.

«Это что, дело особой сложности приготовить среди ночи чашку чаю? — спрашиваю я себя, выбираясь из пижамы и натягивая одежду. — Да что они себе думают, эти безмозглые горничные отеля „Большой орел“, где с постояльцев дерут за номер огромные деньги, а пакетика чаю оставить в нем не удосужились? Да еще и горничные не отвечают на вызов. Если у них не хватает мозгов на то, чтобы оставить пакетики чаю в номерах, то как они, интересно, организуют и обслужат мое свадебное торжество? Вдруг забудут подать закуски? А гости, которые заказали рыбу, получат ли к ней в качестве гарнира вегетарианскую муссаку [69] ? А вдруг невегетарианцам будет подана паровая рыба? А вегетарианцам вдруг подадут баранью ножку? И ведь наверняка никого из обслуги это не колышет».

И вот, одетая в джинсы, кроссовки (на босу ногу), в футболку Маркуса и толстый коричневый свитер, я на секунду задерживаюсь у зеркала, чтобы заколоть волосы, и стремительно выхожу из номера в поисках кого-либо, на кого можно накричать.

20.01 (по американскому времени)

2.01 (по британскому времени)

— Меня зовут Джим, — говорю я своей соседке. — Джим Оуэн.

— Очень приятно, а я Мэриан. Мэриан Маккарти. — Она берет с колен раскрытую книгу, закрывает ее и кладет в полиэтиленовый мешок, словно подавая мне сигнал, что все ее внимание теперь обращено ко мне. — Вы впервые побывали в Чикаго.

— Да, решил сделать сюрприз своей подружке.

— Что вы говорите! Вот здорово. А почему вы выбрали именно Чикаго?

— Моя подружка, когда ей было двадцать лет, проучилась год в Чикагском университете и с удовольствием вспоминает то время, хотя после этого ей там побывать не удавалось. Она все время говорила мне, что с удовольствием съездила бы в Чикаго, ну и я помог ее желаниям осуществиться. Мы целую неделю осматривали город и встречались с ее друзьями.

— Как это замечательно! — восклицает Мэриан. — А где сейчас ваша подружка?

Я показываю в переднюю часть салона:

— Она там. Мы не смогли сесть рядом.

— Ой, какая жалость. А вы знаете, я согласна пересесть, если хотите.

— У нее место в середине ряда, — объясняю я. — Вы же не захотите сидеть на этом месте… К тому же она сказала, что собирается спать во время перелета, мне этого, несмотря на все старания, не удалось.

— О?

— У меня что-то со сном.

— Нарушение суточного ритма?

— Я думаю, это началось еще до того, как мы прилетели в Штаты.

— Х-м-м, — качает головой Мэриан. — Позвольте спросить, кем вы работаете?