Книга Дар дождя, страница 61 – Тан Тван Энг

– Полюбуйтесь, пятикратная чемпионка Пенангского стрелкового клуба в трясучке. Ты же хотела поймать кое-кого в прицел?

– Заткнись!

Она бросилась наверх к себе в комнату, а я рассмеялся, но я ей завидовал: встретив того, кто много для нее значил, она могла представить его отцу и гостям. Я отправился на обычный послеобеденный заплыв, проверяя в уме, все ли готово, и пытаясь вспомнить, не упустил ли чего-нибудь. Меня беспокоило присутствие Эндо-сана, потому что я не знал, как себя вести. Пришлось пригласить Сигэру Хироси, а я был уверен, что он так и не простил меня за потерю лица на приеме у Генри Кросса. А еще были Кон, его отец Таукей Ийп, сэнсэй Кона Танака и мой дед с тетей Мэй. Пока день клонился к закату и жару сменяла вечерняя прохлада, я торчал в бассейне и волновался все сильнее. В конце концов я решил, что пора вылезать. Тревоги Изабель вдруг показались мне не такими уж смешными.

Вечер был тих: небо переливалось умиротворяющей палитрой киновари, лилового и темно-синего, которую оттеняли длинные клочья облаков. На деревьях и в траве перекликались цикады, а над нами разлетались по домам стаи ласточек, легко рассекая воздух хвостами-ножницами. На деревьях вдоль подъездной аллеи висели китайские фонарики, напоминая нитку гигантских раскаленных жемчужин.

Мы с отцом стояли на ступенях и встречали гостей. В отличие от большинства европейцев, Ноэль Хаттон отказался от традиционного белого смокинга, предпочтя привычный для него черный, в котором выглядел безупречно; упавшая прядь волос щекотала ему левую бровь.

До нас доносились звуки оркестра из восьми музыкантов, игравшего в саду попурри из Ирвинга Берлина [69] . В промежутках между пожиманием рук и приветствиями мы разговаривали.

– Ты потрудился на славу, – заметил отец, напевая под музыку.

– После стольких вечеринок, на которых я побывал, это было нетрудно.

– Твоя мать бы так тобой гордилась, – сказал он, застав меня врасплох.

– Нет, она бы гордилась нами обоими. Спасибо за тот день в библиотеке, за то, что ты тогда сказал.

– Я горжусь тобой, – с чувством произнес отец и взял меня за руку.

Впервые в жизни я почувствовал, что мы действительно часть друг друга. И благодаря интуиции, которая развилась во мне через ученичество у Эндо-сана, я осознал, что отец любил меня всегда, с самого моего рождения, даже в годы, когда я отстранялся от него и своей семьи. Это был один из самых прекрасных подарков, полученных мною от Эндо-сана, – способность любить и чувствовать любовь других.

Я поморгал, быстро отгоняя набежавшие было слезы, и тут же, минута в минуту, в портик въехала машина японского консула. Сидевший за рулем Горо не удостоил меня вниманием.

Консул, Сигэру Хироси, был, судя по всему, в том же костюме, который надевал на прием у Кроссов. Эндо-сан представил меня, и мы оба притворились, что встретились впервые, но я знал, что все это игра с целью сохранить лицо. Я ответил на его вопросы по-японски, чтобы произвести впечатление на отца. Потом Хироси снова перешел на прекрасный английский.

– Добрый вечер, господин Хаттон.

– Добрый вечер, господин Хироси.

– Это мой заместитель, господин Хаято Эндо.

Отец с интересом посмотрел на Эндо-сана.

– Мы уже встречались, – сказал он.

– Совершенно верно, – ответил Эндо-сан.

Я поклонился ему.

– Добрый вечер, сэнсэй.

– Я здесь сам справлюсь, – сказал отец. – Почему бы тебе не проводить наших гостей?

Я провел их через дом в сад. Хироси ушел вперед, оставив меня наедине с Эндо-саном. Тот тоже был очень элегантен в угольно-сером костюме с темно-бордовым галстуком, оттенявшими серебро волос. Я взял у проходившего официанта два бокала шампанского. Потом зажег ему сигару, и он выпустил в темноту колечко дыма.

Мимо прошел официант-индиец; что-то в его внешности почти заставило меня его остановить, но тут Эндо-сан спросил:

– Как ты? Тебе не следует пропускать тренировки чаще, чем это необходимо.

Я предупреждал его, что мне нужно освободить от занятий неделю, чтобы подготовиться к приему. Я ответил ему, что скучал.

– Я тоже скучал по тебе.

К нам подошел отец. Эндо-сан поклонился ему, и он слегка наклонил голову в ответ.

– Как дела на острове?

– Все очень спокойно, – Эндо-сан бросил на меня насмешливый взгляд. – Надеюсь, вы пока не собираетесь отобрать его?

– Нет, конечно же. Я слышал, вы много путешествуете?

– Да, пытаюсь наладить связи с чиновниками из вашего правительства, убедить их, что мы не представляем опасности. Встречаюсь с владельцами компаний на предмет организации совместных предприятий. Япония очень интересуется возможностями инвестировать в Малайю.

– Мне сообщили о желании господина Саотомэ обсудить со мной нечто подобное, – сказал отец. – К сожалению, твердым завещанием моего деда было сохранить «Хаттон и сыновья» во владении семьи. У нас нет партнеров, и мы не продаемся.

– Ах да, принципы знаменитого Грэма Хаттона. Я передам это Саотомэ-сану. Он будет очень разочарован.

– Япония подумывает о вторжении в Малайю? – спросил отец.

Наверное, его слова подхватило ветром, потому что несколько человек тут же на нас обернулись.

– Не знаю. Такие вещи решает правительство. Я всего лишь скромный слуга своей страны, – ответил Эндо-сан, и я увидел в его словах выражение принципов айки-дзюцу.

Я осторожно тронул отца за плечо. Он кивнул и ответил улыбкой.

– Предлагаю на сегодняшний вечер в это поверить.

Его внимание отвлекла группа гостей, проходивших через открытые двери.

– Прибыл твой дед. Наверное, нам обоим стоит пойти поздороваться.

Мне всегда было интересно, как поведет себя отец при встрече с дедом. Я смотрел на то, как двое мужчин, причинивших столько страданий друг другу и женщине, которую оба любили, приветствовали друг друга с подчеркнутой учтивостью.

– Господин Хаттон.

– Господин Кху, – ответил отец так же бесстрастно.

Он осознавал, что они с дедом – один отправив приглашение, а другой приняв его – взаимно упрочили репутацию, сохранили лицо. Было бы напрасно ждать от деда прямых извинений, и отец смирился с этим, изменив тон голоса так, как часто делал при заключении сделок, когда все выходило по его желанию.

– Я очень рад, что вы пришли.

– Я решил, что пора уже повидаться с внуком.

– Да, давно пора, – ответил отец, обнимая меня.

Только тогда я понял, что он устраивал этот прием и для меня, надеясь таким образом снова навести сожженные мосты.