Онлайн книга «Шел старый еврей по Новому Арбату»
Шагнул. Остановился. Шагнул назад. – Не ожидал, что вам всё ясно. По виду не скажешь… – Мне всё ясно. Будь здоров. – До свидания. Извините… До свидания. – Пошел. Побежал. "Спросите меня, спросите…" Не на такого напал! Провокатор... 4 Винопивец нацелился хищно: – Счас я его шугану… Высунул голову из куста, вопросил сладчайшим голосом: – Дражайший! Я к вам не являлся в кошмарах? Присадистый мужчина оторопел на скамейке: – Нет… – Не торопитесь с ответом. Вглядитесь в меня. Напрягите память. – Да нет же, нет! – Это исправимо. И я сегодня. Безотлагательно! Явлюсь ночью в очередном кошмаре. С нерегулируемым подтекстом. Застонал: – Не надо… Не губите!.. Придут потом, скажут: видел неутвержденный кошмар. Без особого на то дозволения… – Это уж непременно. Кстати, каков ваш этаж? Но он уходил. Скорым шагом. От возможной погибели. – Беспозвоночные… – застонал винопивец. – Кишечнополостные… Скушно с вами! Ску-уу-шно!.. Завалился на половик. Жадно заглотал из бутылки до крайней капли. Пробежали мимо Двурядкин с Трехрядкиным, обмытые в семи водах, пропаренные и отутюженные, прокричали в запале: – Рукава не рассучивать... – Энергию не растрачивать... – Сверхсрочно… – Сверхточно… – И сверхурочно… Бросил в них пустую бутылку. – Хотелось дожить в ликованиях, победителем супостатов – помирать будем среди побежденных. Сказал, укладываясь на половик, в изнурении души и тела: – Связали узлом меридианы с параллелями, – хрен у них вырвешься… Захрапел на всю берлогу. Птица завозилась в кустах. Винопивец всплакнул во сне. Штрудель пригорюнился. – Опа-ля!.. – вскричал петух. – Прослушка на ветке. Склюнул, проглотил без труда. – Что они теперь вызнают?.. Зашевелились кусты. Пробирался в логово неприметный мужчина со смытым лицом, вновь облеченный доверием. В руке – портфель. В портфеле – звукозаписывающее устройство. Бормотал в недоумении: – Сижу. Передаю на пульт. И вдруг – помехи… – Это не помехи, – объяснил петух, – а шевеление пищи, не более того. В желудочном тракте куриного существа. – Немедленно! – приказал мужчина. – Возвратить на место. – Чего? – Чего взяли. – А чего мы взяли? – спросил Штрудель. – Сами знаете. – Нет у меня, – отмахнулся петух. – И у него нет. – Отдайте то, чего нет. Называть микрофон запрещалось по инструкции, и Штрудель с петухом этим воспользовались. Без особой радости. – Ты прежде скажи, чего хочешь. Тогда, может, и отдадим. – Издеваетесь?.. – зарыдал мужчина с портфелем. – Да я материально ответственное лицо. С меня вычтут… – За что? – За то, чего нет. – Так нет же. – Это такое нет – из-за границы выписано! Миллионы затрачены. Продирался через кусты в обратном направлении, причитал: – Снова отстранят… Лишат пропитания… Мороженого судака к празднику. Банки болгарских помидоров… Винопивец шелохнулся на половике, приоткрыл глаз: – И у меня – прослушка. В дупле зуба. После посещения зубного врача… Тугрик не пожертвуете? Для завершения летального исхода. Пожертвовали. Даже два. Подкинул на ладони, вздохнул, затихая: – Что выпьешь напоследок, с тем и к Богу придешь... Снова захрапел. Логово. Лежбище. Берлога. Место последнего упокоения. – Вот, – подытожил петух. – Истина – она проста, Штрудель. Либо ты в стае, либо тебя нет. Штрудель пригорюнился. Произнес помимо желания: – Сказал Фридрих Укушенный отцу своему, Альфреду Выродку: "Взглянул окрест меня — душа моя страданиями человеческими уязвлена стала". – Это не он сказал, – возразил петух. – Это в иные времена. – Он тоже. Мне ли не знать? – Браво, друг мой! 5 Посидели в кустах. Поглядели друг на друга. – Между прочим, – сообщил петух, – и я изыскатель. Взмывал на воздушном шаре совместно с Жозефом Луи Гей-Люссаком. Для замера магнитного поля земли. Говорил ему над облаками: раз уж взлетел, убирайся отсюда к чертовой матери! Не послушал меня, ох, не послушал Жозеф Луи… Штрудель выслушал его, спросил с заминкой: – Что у нас дальше? Петух ответил: – Тюрьма, мой друг, тюрьма. Просипел, фальшивя: – И в дальний путь на долгие года… Штруделю это не понравилось: – А не мог бы ты? Через нефролепис – птерис… – Мог бы, да не дозволено. Естественный исторический процесс – наблюдать, не вмешиваясь. Затюкало на аллее. Вышел на них человек, ощупывая дорогу палкой. Вместо головы – кастрюля по самые плечи. С двумя ручками. – Эй! – позвали из куста. – Тут скамейка. Садись. Обстукал палкой вокруг себя, уселся, сказал изнутри гулким кастрюльным эхом: – Благодарствую. Помолчал. Они помолчали. Штрудель спросил осторожно: – Гражданин. Который под кастрюлей. Случаем не народ? – Народ, – ответил. – В вынужденном заточении. – Как же тебя угораздило? – Жена у меня. В безумствах не насыщаемых. Не перемог – внушение. Еще не перемог – кастрюля с макаронами на голову. – А где макароны? – Съел, – ответил кратко. Оглядели его. Переварили услышанное. – Снять ее можно? – Снять нельзя – уши мешают. Да и не нужно. – Как же ты видишь? – Чего тут видеть? Глаза бы мои не смотрели! – Ах! – восхитился петух – Ах-ах!.. И требований к нему – никаких. Какие к кастрюле требования? |