Онлайн книга «Я исповедуюсь»
|
– Что, прости? – Литература – это не игрушка. Или, иначе говоря, если литература для кого-то просто игрушка, она меня не интересует. Ты меня понимаешь? – Ни один не спасся? Даже последний рассказ? – Он лучше других. Но все они потерпели крушение. – Ты жестокий человек. Тебе нравится издеваться надо мной. – Ты говорил, что тебе исполнилось сорок и ты не рассердишься, если… – Еще не исполнилось! И у тебя такая неприятная манера говорить, что тебе не нравится, что… – Другой у меня нет. – Нельзя просто сказать – мне не понравилось? И точка. – Раньше я так и делал. Но у тебя нет исторической памяти. Я могу сказать: мне не понравилось, и точка. Но в таком случае ты говоришь: и точка? И все? И тогда мне приходится обосновывать свое «не понравилось», и я стараюсь при этом быть честным, потому что не хочу потерять тебя, и поэтому я говорю: у тебя нет таланта создавать персонажей, они у тебя – просто имена. Все говорят одинаково, и им самим всем все равно, интересны они мне или нет. Без всех этих персонажей легко можно обойтись. – Как это – можно обойтись? Если из «Крыс» убрать Бьела, от рассказа ничего не останется! – Ты не хочешь меня понять. Без самого рассказа можно обойтись. Он меня не изменил, не обогатил – вообще ничего! И вот теперь эта идиотка Мирейя говорила: Пленса обладает мощью Хемингуэя, и Адриа, чтобы не слышать, как она сравнит его с Борхесом и Калдерсом, спрятался за книжной полкой. Он не хотел, чтобы Бернат увидел его там, в стылом книжном магазине, где стояло семнадцать пустых складных стульев и три занятых, причем на одном из занятых стульев сидел человек, чье выражение лица ясно говорило: он что-то перепутал и пришел не туда. Ты трус, подумал Адриа. А еще, так как ему нравилось рассматривать мир и идеи в исторической перспективе, он подумал, что если бы стал изучать историю своей дружбы с Бернатом, то, несомненно, пришел бы к следующему невозможному положению: Бернат был бы счастлив, если бы сконцентрировал свою способность к счастью на скрипке. Адриа незаметно сбежал из книжного и сделал кружок по кварталу, обдумывая, что теперь делать. Как могло получиться, что даже Текла не пришла? А сын? – Как это ты не придешь? Это же моя книга! Текла допила молоко и подождала, пока Льуренс уйдет в комнату за школьным рюкзаком. Понизив голос, она сказала: – Если бы я ходила на все твои концерты и презентации… – Как будто они у меня каждый день! Последняя презентация была шесть лет назад. Молчание. – Ты не хочешь поддержать меня. – Я хочу расставить все по местам. – Ты просто не хочешь идти. – Я не могу. – Ты меня не любишь. – Ты не пуп земли. – Я знаю. – Нет, не знаешь. Ты не отдаешь себе в этом отчета. Ты всегда что-то просишь, требуешь. – Я тебя не понимаю. – Ты всегда думаешь, что все находятся в полном твоем распоряжении. Что ты в доме главный. – Ну, знаешь… Она посмотрела на него с вызовом. Он чуть было не сказал: конечно, я в доме главный, но шестое или седьмое чувство вовремя подсказало ему сдержаться. Он застыл с раскрытым ртом. – Да нет, скажи, скажи, – подхлестнула его Текла. Бернат закрыл рот. Текла, глядя ему в глаза, сказала: у нас тоже есть своя жизнь, но для тебя само собой разумеется, что мы всегда можем пойти, куда ты скажешь, и всегда должны читать все, что ты напишешь, и это обязательно должно нам нравиться, даже нет – мы обязаны быть в восторге. – Ты преувеличиваешь. – Ты сказал Льуренсу прочитать твою книгу за десять дней! – Разве плохо попросить сына прочитать книгу? – Бернат, ради бога, ему девять лет! – И что? – Знаешь, что он сказал мне вчера перед сном? Мать на цыпочках выходила из детской, когда ребенок включил лампу на тумбочке. – Мама! – Ты не спишь? – Нет. – Что случилось? Текла села на край кровати. Льуренс открыл тумбочку и достал книгу, которую Текла сразу узнала. – Я начал читать, но ничего не понимаю. – Это не для детей. Почему ты решил ее прочитать? – Папа сказал прочитать ее к воскресенью. Он сказал, что здесь мало. Текла взяла книгу в руки. – Не обращай внимания. Она открыла книгу и стала рассеянно листать. – Папа сказал, что будет спрашивать. Она вернула книгу Льуренсу: – Сохрани ее. Но читать не обязательно. – Точно? – Точно. – А если папа будет спрашивать? – Я скажу ему, чтобы не спрашивал. – Интересно, почему это я не могу задать вопрос собственному сыну! – Бернат с возмущением постукивал чашкой о блюдце. – Я его отец! – Ну у тебя и самомнение! Льуренс приоткрыл дверь. Он был уже в куртке и с рюкзаком. – Папа сейчас идет. Спускайся, сынок. Бернат встал, швырнул салфетку на стол и вышел из кухни. Прогулявшись, Адриа снова очутился у книжного. Он еще не придумал, что делать. Вдруг в одной из витрин выключили свет. Адриа успел среагировать и отскочил на несколько метров. Из дверей стремительно вышла Мирейя Грасия – она прошла прямо рядом с Адриа, но не заметила его, поскольку смотрела на часы. Когда показались Бернат, издатель и еще два или три человека, Адриа устремился к ним навстречу, как будто сильно опаздывал. – Эй!.. Только не говори, что все уже закончилось! – Разочарование в лице и голосе. – Привет, Ардевол. Адриа приветствовал издателя взмахом руки. Остальные разошлись. Тогда Бауса сказал, что ему тоже пора. – Может быть, пойдем поужинаем? – предложил Бернат. Бауса сказал, что не может, он уже договорился, его ждут на ужин в другом месте, – и оставил друзей наедине. – Ну? Как все прошло? – Хорошо. Довольно хорошо. Мирейя Грасия была очень убедительна. Очень… хорошо, да. И было довольно много народу. Хорошо. Да? – Я рад. Я хотел прийти, но… – Не переживай, старик. Мне даже вопросы задавали. – А Текла? Они зашагали в молчании, которое все объясняло. Когда они дошли до угла, Бернат вдруг остановился и посмотрел Адриа в глаза: – У меня такое впечатление, что я пишу вопреки всему миру: вопреки тебе, вопреки Текле, вопреки сыну, вопреки собственному издателю… |