Онлайн книга «"А существует ли любовь?" - спрашивают пожарники»
|
– Хорошо! – Что? – Что он шубу твою не подарил. – Короче, у меня уже комплекс. Я больше не могу так! Давай выдадим меня замуж. Я никогда не была замужем. В последнее время я все яснее чувствую: буду хорошей женой! Я веселая! Меня в больнице зовут «колокольчик». Говорят: чем больше бьют – тем больше звенишь! Ха-ха-ха! Все! Начинаю новую жизнь. – Пьет. – «Колокольчик», да? – хохочет. – За тебя! – Пьет. – Главное – действовать. Я прочла свой гороскоп. Я – телец. Тельцы в этом году должны обязательно действовать! Если хотят чего-то достичь! Я хочу! Хоть чего-то… На днях читала «Наш район». Там статья об одиноких… Какое там письмо капитана! Капитан гидрографического судна, одинокий, застенчивый, ищет подругу жизни! – «Жил отважный капитан»… – «Но никто ему по-дружески не спел»! Понимаешь, на суше он все время ремонтируется в доках… и он никак не может познакомиться с… с суженой, – хохочет. – В доках, – хохочет, – С суженой… – покатывается от смеха, – «Капитан, капитан, подтянитесь!» – Слушай, а ты тоже веселая! – хохочет Подруга. – Я тоже немного – колокольчик. – Короче, звоню я в редакцию; дайте адрес капитана. Говорят: мы не брачная газета, у нас тысяча звонков по этому поводу. Но я решила: пишу письмо капитану и нахально отправляю в газету для пересылки. И пусть только попробуют не переслать. Я телец, у меня год действия – жалобами завалю! – А статья жуткая, – усмехнулась Она. – Значит, тоже читала? – Нам эту газетенку в ящик кладут… Я представила себе все, что они пишут. Вечера одиноких «после тридцати»… Это конец света: зафиксированный он… зафиксированная она – стоят, как на случке, умирая от стыда. – Это ты будешь умирать от стыда. А нормальные люди… – Ну, если так хочется выйти замуж, поезжай на курорт, я не знаю! Ну, пойди в ресторан! – Это опять ты – пойдешь в ресторан. Вернее, не дойдешь до ресторана… Выйдешь замуж по дороге! А человек с обычной внешностью… с нормальной… то есть с моей… Ты не представляешь, какая запись на эти вечера одиноких. Я позвонила туда утром. Отвечают: женские билеты у них распроданы до следующего года. Мать вдруг яростно: – Слушай, едем к нему, а? – К кому!? – Ну, к моему! Явимся сейчас, – вскочила, и огурцы посыпались с лица. – Ты что?! Неудобно – поздно! – А вот и хорошо, – бешено, – Одевайся! – Слушай, сейчас двенадцатый час. Он… свободный человек… мало ли… – А мы, воспитанные, звоним – и вопрос ему из-за двери: «Баба есть? Гони!» Исчерпывающе?! Что, не прогонит? Ради меня? Ну, скажи Вера? – Прогонит. – Он такой жадный, у него коллекция фарфора. Войдем и нечаянно локтем весь этот фарфор… Эффектно? – Так эффектно! – Он в ужасе! А мы хохочем, звеним – два колокольчика: розовые ротики, язычки бьются… – А давай считать, что мы уже! – Бабу выгнали. Да?! – И вазу разбили! – усмехнулась Подруга. – Севрскую. Он… ничтожный! Он ничтожный! – Она опять вскочила, теряя последние огурцы с лица. – К черту! Лучше письмо сочиним твоему капитану! – Грандиозно! Мать и Подруга, хохоча, проходят в ее комнату. Мать усаживается за ее письменный стол. Мать диктует себе и пишет: – «Дорогой и отважный капитан! А не пошли бы вы…» – Нет, это слишком лаконично. – Да, письмо должно быть сентиментальным. Они любят, Верунчик, сентиментальное. Значит, «Дорогой капитан! Иногда выходишь на улицу и бродишь, сливаясь с толпой. Все спешат по своим делам, а тебе некуда спешить… и ты возвращаешься домой… одна…» И вот тут: «Дорогой капитан, а не пошли бы вы…» – Перестань! Так хорошо начала – просто дрожу вся! Продолжай! – «Теперь обо мне: мне чуть за тридцать». Исчерпывающе? «Рост средний, вес…» – Не будем. – Давай напишем – хорошенькая. Капитаны, даже отважные, они это любят. – Но он же увидит. – А когда увидит – поздно будет. Ты его задавишь энергией. Ты в пять утра просыпаешься, – продолжает писать: «Я – любитель книг, природы, стихов и в основном домоседка. Характер у меня немного вспыльчив, но отходчив. И главное, за годы одиночества я поняла: бывают женщины, которые сами не знают, чего хотят, и все время ссорятся с мужиками. Ну что плохого, если мужчина любит читать за столом газету, а я в это время картошку приготовлю. Вы пишете, что вы не исключительный человек…» – Но он не пишет. – Отстань! «А мне и не надо! Я устала от исключительных Мне чего попроще. Торжествующе: – И вот тут-то с троеточия: «… Дорогой капитан, а не отправились бы вы…» – Как здорово!.. С ходу сочинила такое! Ты у нас писатель! Мать засмеялась: – Тренировалась, Верунчик, к твоему приходу. Они возвращаются в комнату матери, собирают огурцы, вновь раскладывают на лицах, лежат на тахте и молчат. – Но вообще-то… я… наверное, достану билеты… на этот вечер «после тридцати»… Я развила с утра деятельность… Естественно, у меня оказалась пациентка… Конечно, мне рядом с твоею красотою… Но, может, обе отправимся? … – Да ты что… – Но я думаю, что вдвоем … – Тс-с… помолчи немножко… а то мы, кажется, перезвенели. Мать идет в ее комнату, включает магнитофон. Тихая мелодия. – Расслабь лицевые мускулы… Ах, как хорошо… Который час, кстати? – Одиннадцать. – Я начинаю волноваться. – Да ну тебя, кто сейчас возвращается в это время! – Ну она же сумасшедшая … Какая музыка… как хорошо. В это время звонок в его квартире. Он открывает дверь. На пороге опять Она… Он протягивает ей кофту. – Всегда что-нибудь забываю, – деловито проходит на кухню, откуда раздается шум воды. Возвращается с кухни. – Который час? – Одиннадцать. Она стоит и что-то молча высчитывает, шевеля губами. – Как ваш в розовых джинсах? – Я все понимаю по дороге. У меня даже есть теория на этот счет: когда движешься, становишься машиной, и, наверное, тогда и включается подсознание. Недаром – машинально от слова «машина»… Пока я шла домой, я установила, что оставила у вас кофту и что… как ни странно, нигде больше не было объявления о «певице». Оно висело только у моего дома. Поэтому, когда я увидела этого, в розовых джинсах, я совсем не удивилась: он оказался тем самым типом… который уже месяц торчит против моего окна, когда наступают сумерки. |