Онлайн книга «"А существует ли любовь?" - спрашивают пожарники»
|
Он усмехнулся: – Значит, все-таки… – Пришлось побыстрее уносить ноги. А то у меня беда: если я нравлюсь человеку, а он мне понятен, я его начинаю доводить. А это не все терпят. И вдруг быстро направилась к окну. – Что? – Так… удостовериться… кое в чем… Сколько сейчас? – Четверть. – Ну, прощайте. – Прощайте. – Прощайте… Она медленно идет к двери, – Черт! Ах черт! – Она беспомощно садится, лихорадочно стучит зубами, – Только вы не бойтесь! – ее бьет озноб, – Это пройдет… Мне нужен горячий чай! – кричит, – Мне холодно! Он в панике хватает брезент и начинает укутывать ее. Она требовательно: – Мне холодно! Мне холодно! Мне холодно! – Сейчас… Сейчас… Он нелепо кутает ее в брезент. Она сидит, стуча зубами. – Я южный человек… Я не могу без солнца! Дрожь постепенно затихает. – Получше? Она вдруг, очень спокойно: – А вы не испугались! – усмехнулась, – Здорово! Обычно они боятся больных. Притом даже не то чтобы заразиться боятся, просто больной им неприятен. А вы первый, не испугавшийся моей странной лихорадки… Потрясающе! Знаете, у меня есть мальчик знакомый… и он, вместе с моей подругой Эрикой, навещал в больнице еще одну нашу общую подругу. Она лежала в психиатрической клинике. И мальчик ее полюбил. Потом девочка выздоровела – и люди расписались. Вы не представляете, что устроили они… И не потому, что они ее не знали или она им не нравилась. Нет, потому что девочка лежала в нервной клинике! Я часто задаю себе вопрос: откуда такое отвращение к страданию? Он усмехнулся и невзначай дотронулся до ее лица. Она тотчас вскочила. – Мне надо позвонить, – торопливо набирает номер. Звонок в комнате матери. Мать: – Алло… Она молчит. – Алло! Алло! – Это я. Мать кричит: – Где ты находишься? Я схожу с ума! Она молчит. – Ну, где ты? Ну, умоляю! Ты будешь отвечать? – Нет. – Ну, хорошо, только ответь: с тобой что-то случилось? Ну? Ну? Я умоляю! – Нет. Скоро буду! – Гудки в трубке. В комнате Матери. – Слава Богу! Где она? – У Эрики. – Что же ты не могла сама туда позвонить? – Она телефона не дает. – То есть как это – не дает? – Отстань!.. Боже мой, я почему-то вдруг так испугалась! В его комнате… Она положила трубку, помолчала. Молчит и Он. – Что меня особенно удивляет, самая тонкая перегородка – это между больными и здоровыми – и нет большей пропасти. Да, я что-то забыла… – Забыли дрожать. – Нет! Нет! Это была правда! Слышите! Тут вы ничего не поняли. Все так прекрасно понимали! Это у меня внезапно проходит… И так же внезапно появляется! Это правда! Который час? – Половина… – Вы спросили, почему я не боюсь ничего? У меня есть такая теория: с рождения в человеке заложена интуиция. Но мы ее с возрастом – засоряем. В истинном виде интуиция остается только у детей и у животных. Так вот, я ее в себе не заглушила. Когда я вижу два яблока – красное и зеленое… и интуиция подсказывает мне: возьми зеленое, но я все-таки беру красное… оно оказывается червивым. Поэтому, во-первых, я сразу понимаю: надо ли мне бояться, а во-вторых… Замолчала, но вдруг серьезно, – А вот вы зря не боитесь меня. Может, я оставила у вас кофту нарочно, чтобы вас погубить! Может… обитало в пространстве некое кровожадное существо… – помолчав, – А если бы вы узнали обо мне ужасную вещь, а? Вы поверили бы? Он засмеялся и молча дотронулся до ее волос. Она тотчас вскочила. – Откройте дверь! Немедленно! Мне домой нужно! Откройте! Он испуганно открывает, и Она вихрем уносится в открытую дверь… Он один. Начинает стелить постель, улыбается и бормочет: – Открывается дверь и входит… И оттого, что она психованная… или черт знает отчего… И вот уже «охладевший и отживший»… А где же – разочарование и мудрость?.. А как же – «Быстро стареют в страданиях для смерти рожденные люди?!» – смеется, – Ужас! * * * В комнате Матери. Подруга, одеваясь: – Письмо капитану за тобой, писатель! – Чао! Я спать хочу. Подруга уходит. Мать напевает: «Раз пятнадцать он тонул… но ни разу… но ни разу… но ни разу…» Задумавшись, сидит на тахте. Стук входной двери – в квартиру входит Она. – Явилась – не запылилась. Есть хочешь? – Хочу. Она проходит на кухню. Открывает холодильник. Мать кричит: – Не ешь стоя! В парикмахерской была? – Естественно… – Удачно подстриглась, совсем не видно. Как Эрика? Она молча проходит в свою комнату. – Опять рылись на моем столе? Мать, думая о своем: – «Но ни разу даже глазом не моргнул». Вынимает из спального ящика подушки, белье и стелет на тахте. Она ложится на кровать, включает магнитофон и шепчет. – Письмо первое: «Я увидела вас… – взгляды перекрестились – это было страшно. Меня отшвырнуло, показалось, что падают стулья. В изумлении я обвела глазами вокруг, но все было на месте. И в панике я бежала, бросив на поле боя кофту, как стяг, как бестелесное свое тело… А потом были бессмысленные слова, в которых, как в скорлупе, шевелились те слова. Какое было серое небо весь день. И в дальнейшем все самое грустное и нежное… когда все будет правда… будет происходить при этом дожде… Я все знаю, что будет… Воспоминания о будущем. А теперь – убийство, – стирает запись, – Точнее – самоубийство». Мать ложась в постель, кричит: «Ты потушишь свет или, как обычно, до трех?» Она молчит. – Сумасшедшая девка, – гасит свет. Она в своей комнате набирает номер телефона. Звонок в его квартире. – Алло… Алло… – Молчание. – Алло… Алло. Она кладет трубку, торжествующе: – Явь! * * * В опустевшей кухне среди оставленных инструментов тихонечко играет Маленький джазист в розовых джинсах, напевая слова: «Моя любовь… Моя любовь… Моя любовь Бывшее «ты», «Ты» распалась – В реальность грудей, бедер и губ. |