Книга Врата Мёртвого Дома, страница 91 – Стивен Эриксон

Послышался звонкий щелчок арбалета. Один из разбойников вылетел из седла и рухнул на землю. Остальные натянули поводья, они явно растерялись. Что-то похожее на маленький мешочек полетело к костру и упало прямо в огонь, выбросив сноп искр. В следующий миг ночь осветил каскад языков пламени, так что чётко выступили силуэты четверых разбойников. Из темноты снова разрядили арбалет, затем другой. Два разбойника вскрикнули, каждый изогнулся, пытаясь дотянуться до стрелы в спине. Затем они застонали и обмякли, а лишившиеся всадников лошади испуганно пошли по кругу.

Калама вспышка не осветила, но глаза уже ничего не различали во тьме. Тихо ругаясь, он двинулся вперёд, сжимая в правой руке длинный нож, а в левой — обоюдоострый кинжал.

Убийца услышал стук копыт из темноты. Оба разбойника развернули лошадей, чтобы встретить нападавшего. На свет выскочил конь и остановился. В седле никого не было.

Яркое пламя в костре начало угасать.

Нервы Калама вдруг словно зазвенели, он остановился и пригнулся. Конь без всадника бесцельно подошёл к разбойникам справа и вскоре оказался рядом с одним из нападавших. Текучим, изящным движением на его спину взлетела фигура — женщина, которая всё это время пряталась сбоку, держась за одно стремя. Она тут же с размаху ударила ближайшего разбойника мясницким тесаком. Тяжёлое лезвие вошло ему в шею и застряло между позвонками.

Женщина обеими ногами стояла на седле. Разбойник ещё только падал на землю, а она уже переступила на его лошадь, выхватила сулицу из седельного чехла и ударила ею, как копьём, второго противника.

Тот прошипел проклятье, но отреагировал по военной науке. Вместо того, чтобы откинуться назад в безнадёжной попытке уклониться от острого наконечника, он вонзил каблуки в бока лошади и пригнулся так, чтобы сулица прошла мимо. Его лошадь грудью врезалась в бок коня. Женщина вскрикнула, потеряла равновесие и тяжело упала на землю.

Разбойник спрыгнул с седла, обнажая тальвар.

Кинжал Калама вошёл ему в горло в трёх шагах от ошеломлённой женщины. Брызгая от ярости слюной, разбойник вцепился обеими руками в шею и упал на колени. Калам подошёл вплотную, чтобы добить его.

— Ни с места! — прошипел голос у него за спиной. — На тебя нацелен арбалет. Бросай свою ковырялку. Живо!

Убийца пожал плечами и позволил оружию выпасть из руки.

— Я из Второй армии, — сказал он. — Воинство Однорукого…

— В полутора тысячах лиг отсюда.

Женщина, которой от падения явно вышибло воздух из лёгких, начала приходить в себя. Она встала на четвереньки, длинные чёрные волосы прикрыли лицо.

Последний разбойник наконец умер, испустив тихий булькающий стон.

— Ты местный, из Семи Городов, — проговорил голос за спиной у Калама.

— Да, но и солдат Империи. Слушай, ну, подумай: я ехал с другой стороны, с главарём разбойников. Он был мёртв прежде, чем конь вынес его к вашему костру.

— А почему солдат носит телабу, а не форму, и едет в одиночку? Дезертир — а это смертный приговор.

Калам раздражённо зашипел.

— А ты сам явно решил защищать семью, а не роту, к которой приписан. По военному закону Империи это считается дезертирством, солдат. — В этот момент малазанец вошёл в поле зрения убийцы, продолжая направлять на него арбалет.

Мужчина едва держался на ногах. Невысокий, полный, в изорванной форме роты охранения — светло-серый кожаный колет, тёмно-серый нарамник. Его лицо и руки покрывала сеть царапин. Глубокая рана зияла на щетинистом подбородке, а затенявший глаза шлем был помят. Пряжка на плаще указывала на чин капитана. Глаза убийцы удивлённо распахнулись.

— Хотя капитан-дезертир — это редкое явление…

— Он не дезертир, — сказала женщина, которая уже полностью оправилась и начала перебирать оружие мёртвых разбойников. Она подобрала лёгкий тальвар и, сделав несколько взмахов, проверила, насколько он сбалансирован. В свете костра Калам разглядел, что она привлекательная, среднего сложения, с пробивающейся в волосах сединой. Глаза у неё были пронзительно-серые. Женщина подобрала железный обруч-ножны и прицепила к поясу.

— Мы выступили из Орбала, — проговорил капитан, и в его голосе явно звучала боль. — Вся рота, и под нашей защитой — беженцы, наши семьи. Напоролись прямо на Худову армию во время марша на юг.

— Только мы остались, — сказала женщина, оборачиваясь, чтобы указать во тьму. Другая женщина — очень похожая на неё, но моложе, тоньше — и двое детей боязливо вышли на свет, а затем столпились за плечом капитана.

Тот продолжал направлять на Калама подрагивающий арбалет.

— Сэльва, моя жена, — сказал он, указывая на женщину рядом. — А это — наши дети. И сестра Сэльвы, Минала. Это про нас. Теперь говори о себе.

— Капрал Калам, Девятый взвод… «Мостожоги». Теперь понимаете, почему я не в форме, капитан.

Малазанец усмехнулся.

— Вас объявили вне закона. Так отчего же ты не с Дуджеком? Если только не вернулся на родину, чтобы поддержать Вихрь.

— Это твой конь? — спросила Минала.

Убийца обернулся и увидел, что его жеребец спокойно подошёл к лагерю.

— Да.

— Знаешь толк в лошадях, — заметила она.

— Он мне обошёлся в целое приданое. Я решил: если уж такой дорогой, значит, наверное, хороший. Это всё, что я знаю о лошадях.

— Ты нам до сих пор не объяснил, зачем явился сюда, — пробормотал капитан, но Калам заметил, что тот уже начал расслабляться.

— Почуял, как в воздухе запахло бунтом, — ответил убийца. — Империя принесла мир в Семь Городов. Ша’ик хочет вернуть старые дни — тираны, войны на границах, резня. Я еду в Арэн. Там высадятся карательные отряды — и если повезёт, я к ним пристроюсь, может, в качестве проводника.

— Тогда поедешь с нами, капрал, — сказал малазанец. — Если ты и вправду «мостожог», то знаешь солдатское ремесло. Покажи мне его по дороге в Арэн, и я позабочусь, чтобы тебя без особого шума приняли обратно в ряды армии Империи.

Калам кивнул.

— Можно теперь оружие подобрать, капитан?

— Можно.

Убийца присел, потянулся к своему длинному ножу и замер.

— Только одно, капитан…

Малазанец уже бессильно опёрся на плечо жены. Он посмотрел на Калама мутными глазами.

— Что?

— Лучше мне изменить имя… в бумагах, официально. Не хотелось бы попасть на виселицу в Арэне, если меня узнают. Спору нет, «Калам» не самое редкое имя, но всегда есть шанс, что кто-то сообразит…

— Так ты тот самый Калам? Говоришь, Девятый взвод, да? Худов дух! — Если капитан и собирался ещё что-то сказать, то не успел. Колени у него подломились, жена с тихим всхлипом уложила малазанца на землю, а затем посмотрела перепуганными глазами на сестру и на Калама.