Онлайн книга «Блатные псы»
|
Высокий он мужчина, статный, с благородной проседью в густых волосах. Мягкие черты лица выдавали его незлобивый характер. – Ну как скажешь, – пожал плечами Гриша. С отцом легче согласиться, чем спорить. – Папа хочет сказать, что тебе пора увольняться! – вставила мама. – Хорошо, уволюсь. Но не сейчас… Поставлю точку, тогда видно будет… Могу даже слово дать… Гриша шел наперекор отцовской воле, но при этом прекрасно понимал, что дослужить ему не дадут. Взрослеет он, душа черствеет, сжимается, и все меньше места в ней для романтики. Он всего лишь взрослеет, а отец стареет и все больше нуждается в преемнике. Ему помощник нужен, а чтобы им стать, Гриша должен был освоить отцовский бизнес. А это прежде всего время… Уйдет он со службы. Рано или поздно уйдет. И он это понимает… Но без дембельского аккорда уходить со службы как минимум неприлично. А у него как раз есть возможность отличиться – вытащить майора Одинцова из дерьма, в котором тот оказался. Это и будет красивой точкой в его полицейской карьере. А может, и крестом на его могиле. Ясно же, что Никиткин разошелся не на шутку, от него всего сейчас можно ожидать. Опасно с ним воевать, но именно поэтому Гриша не имел права отступить… Он дал слово, успокоил родителей и с облегчением вздохнул, когда они ушли. В палату тут же вошел Ожогин – усталый, нахмуренный, но не унылый. Ему Кустарев обрадовался. – Ну что там? – взбудораженно спросил он. – Что там? – удивленно повел бровью Юра. – Ты скажи лучше, что у тебя? – Да вроде живой. – Живой. Крови в тебя сколько влили, я думал, ты до сих пор отходишь. – Ну, мне тут помогли… – усмехнулся Гриша, вспомнив о маме. – Да уж, ситуация… – Подкараулили они меня. Видно, услышали. – Да нет, шел ты тихо. Ну, в смысле, не громче дождя. Учуяли они тебя… Повезло тебе, брат, если бы ты не выстрелил, мы бы вас и не услышали. А мог бы и не выстрелить… Да уж, фартовый ты парень. И от пули ушел, и преступника подстрелил… Гударев его фамилия, здесь он лежит, под охраной… – Да слышал, говорили. Как он там? – Дышит. И зубами скрипит. Говорить может, но не хочет. – Под охраной? – Понятное дело. – Один? – Один. А что? – Охрану бы усилить надо. Меня к этому делу подключить можно. – Он тебя ночью задушит. – Не задушит. – Сговорились вы, что ли? – усмехнулся Ожогин. – В смысле? – не понял Кустарев. – Одинцов сегодня в камеру к Макову подсел, по стенке его там размазал. Если бы не Саньков, убил бы… – Узнал что-нибудь? – Да не знает Маков, кто Татаринова «заказал». Сколков, говорит, знает, через него все шло. И Гударев может знать… Да и Маков может знать, а говорить не хочет… – И Гударев не скажет. Что у него там, легкое задето? – И легкое задето, и пулю вытаскивали. – От наркоза отошел? – Ну, говорить может, – кивнул Юра. – Может, но не хочет… А если обезболивающее сделать? Наркозу если добавить? Пусть себе бормочет, а я слушать буду. И вопросы задавать можно… Вдруг сболтнет что-то. – Идея, конечно, интересная. И задушить он тебя не сможет, если под наркозом будет. Давай так, сначала его… э‑э, обезболят, а потом ты подъедешь… Ожогин ушел, а за Кустаревым пришли санитары. Они перевезли его в платную палату, где его ждал сюрприз. Гарнитурная стенка там стояла, дорогая кровать с ортопедическим матрасом, на стене висел плазменный телевизор, в углу ютился двухкамерный холодильник. А к технике и мебели бесплатно прилагалась Юля. Выглядела она эффектно, только вот уют не создавала. Смешно это или нет, но она собиралась остаться с ним на ночь – ухаживать за ним, подавать «утку». – Какая «утка»? Я ходить могу… И уйду, – усмехнулся Гриша. – Куда? – На боевое задание. – Издеваешься, – в утвердительной форме сказала она. – В том-то и дело, что нет… Он в нескольких словах обрисовал ей ситуацию, на что она кратко ответила: – Ты псих! – У меня даже персональные санитары есть, – усмехнулся он. – Сейчас они за мной придут. – Хорошо, я с тобой. Или ты думаешь, что меня пугает общая палата? – Ну, палата не совсем общая, трехместная. Но пугать она тебя должна. Преступник там, убийца. – И что? Он же под наркозом. – За ним прийти могут и убить. – Кто? – Киллеры, – совершенно серьезно сказал Гриша. Он очень хотел застращать Юлю, вдруг она испугается и бросит его. – Шутишь? – насторожилась она. – А разве тот, кто в меня стрелял, шутил? Меня убить хотели. – Ну, не знаю… – Так ты со мной? Судя по выражению ее лица, Юля хотела сказать «нет», но все-таки заставила себя кивнуть головой. – Может, не будем рисковать? Я же ненадолго. Узнаю, что нужно, и вернусь. – Ну, если ненадолго, – расслабленно улыбнулась она. Гудареву сделали укол, он уснул, вернее, забылся в тяжелом наркотическом сне и никак не отреагировал на появление Кустарева – не видел его, не слышал. Шло время, а он все спал. За окном уже стемнело, а в палате горело дежурное освещение. Кустарев сам поднялся с постели, осторожно подошел к выключателю, щелкнул тумблером. Если гора не идет к Магомеду, ее нужно расшевелить… Он тронул раненого за плечо раз, другой, но тот продолжал спать. Даже не заметался во сне, хоть бы слово в бреду вымолвил. Гриша уже засыпал, когда Гударев заговорил. – Любка, твою мать, ты куда? – пробормотал он. – Слышь, мужик, нет здесь никакой Любки! – громко прошептал Гриша. Гударев открыл глаза, невменяемо глянул на него и снова ушел в себя. В десятом часу вечера появилась медсестра, включила свет, сделала Грише укол, пожелала ему спокойной ночи и ушла. Кустарева потянуло в сон. Он понимал, что засыпать нельзя, заставлял себя держать глаза открытыми и все-таки заснул. Проснулся он посреди ночи. От звенящей тишины. Дежурная лампочка слабо светила над дверью, в воздухе пахло лекарством и порохом… Порохом?! Гриша дернулся, распахнул глаза, повернул голову к Гудареву. Преступник лежал на спине с закрытыми глазами. Лицо спокойное, умиротворенное, только почему-то эти эмоции какие-то застывшие, и обращены они как будто в вечность. Гриша приподнялся на локте и увидел кровь на отвороте простыни, которая закрывала верхний срез одеяла. И на темном одеяле можно было разглядеть свежие бурые пятна. И несколько пулевых дырок в нем… |