Онлайн книга «Метро 2035»
|
– Ну и я, – подмигнул Леха. – Мне тоже пеъеъивание нужно сделать. – На твоем месте, Темыч, я бы молился лучше, – покачал головой Летяга. – Без сопливых как-нибудь, – ответил Артем. – На, пулек возьми. Артем взял. – Сдаваться пойдешь? – он заглянул в косые Летягины глаза. – Не. Старик дезертиров не прощает. – А если меня сдашь? – Тогда меня Анька твоя сгнобит, – сказал ему Летяга. – Еще что хуже. Ладно. У меня тут тоже есть одна любимая. Там вон. Умаешься – приходи. – Отвести тебя? – спросил Леха. – Не надо. Я вспомнил. Правда, вспомнил. Расстались. Артем, ковыляя прочь, прячась в толпе, еще оглянулся: расстались ли? Для этого важного дела не хотелось ни у кого помощи просить. Цветной кишел сбродом. Кто тут агент красных, кто Ордена, а кто Ганзы? Слушают, ищут его. Наверняка ищут. Правая рука в кармане. Нагана из пальцев не выпускал. А у Саши пусто оказалось. Внутри никого, дверка заперта. Забеспокоился: а если ее Бессолов отсюда забрал? А если с ней что-нибудь похуже случилось? Напротив-наискось был смурной кабак на полтора места. Отгороженный «дождиком» из соломки от потолка к полу. Можно было так устроиться, что Сашина шарашка отсюда видна была сквозь соломенные струи, а Артема прохожим было бы сразу не узнать. Артем глядел на запертую дверь. Хотел думать о Саше, а думалось об Ане. Надо же, Владивосток. Почему она раньше про Владивосток не говорила? Ему, может, с ней лучше жилось бы, если бы он про Владивосток знал. Рядом бубнили, склонившись, двое мокрых фашистов. Оглядывались на Артема подозрительно. Он тужился почувствовать к ним ненависть, но не удавалось никак: весь перегорел на Комсомольской. Чтобы их успокоить, заказал к анальгину спирта. На еду смотреть не мог, кружило от одной мысли. – Дитмар… – дошелестело до Артема сквозь нарочно зажеванные слова. – Дитмар… Он посомневался и решился. – Дитмара знаете? – поинтересовался он у этих. – Ты кто? – У него работал человек. Илья Степанович. Книгу для него должен был писать. И с этим человеком еще один. Звал себя Гомером. Товарищ мой. – Кто ты, спрашиваю. – Я для Дитмара выполнял задание, – шепотом признался Артем. – На Театральной. – Агент? – фашист подсел вплотную. – Диверсант. – Дитмар героически… – Я в курсе. – Вся его агентура ко мне перешла, – заявил тот. – Теперь со мной работать будешь. Я Дитрих. Артему от этого стало смешно. На Дитриха он уже глядел немного из-под облаков. Оттуда многое смешным могло показаться. Но не все. – Мужик, – Артем вытер губы тыльной стороной ладони, показал Дитриху жидкую кровь. – Дай помереть спокойно. – Облученный? – понял Дитрих и отодвинулся. – Ты тот сталкер, что ли? Завербованный? Артем под столом потянул на себя осторожно револьвер, чтобы бойком за карман не цеплялся. – Знал Гомера? – Тебя разве там не убили, на Театральной? – Как видишь. Похоже, в жизненное пространство Дитмар его без лишних согласований определил. – Ладно… Если ты ветеран наш… – Не ори. Тут вокруг уши. – Здесь они. Выбрались. Рядом пьют. И тот, и другой. Тоже мои подопечные. Проводить? – Проводи. Гомер жив. Слава тебе. Надо его найти, подождешь, Саша? Это Артему неделя осталась или сколько там. А Гомер никуда не собирался. Надо хотя бы Гомеру, в его тетрадку, исповедоваться. Пускай запишет все себе. Про вышки, про ямы, про туннели, про грибы и про патроны. Про Орден про блядский пускай запишет все. И главное, святое – про то, что мир есть. Хотел историю, вот тебе история. Оказывается, старик всего-то в двадцати метрах сидел. Пили с Ильей Степановичем угрюмо, не чокались. А увидел Артема – загорелся. Гомер был встрепан – седые волосики венцом вокруг лысины топорщились и в лампочном желтом свете казались золотым нимбом. Оправился. В руках у него была курица – та самая, Олежкина. Никто ей не отвернул шею, никто в суп не сунул; она отожралась даже на фашистских кормах, лоснилась, зараза. Артем поднялся к нему, обнял старика. Сколько не виделись? Год? – Живой. – И ты живой. – Ты как, дед? – Я-то как? Да вот. Начали с Ильей… Работать, – Гомер посмотрел на Артемова провожатого. – Здравствуйте. – И как идет? – спросил Артем у Ильи Степановича. – Хорошо, – ответил тот Дитриху. – Пишем. Получается. – Славно, – сказал Артем. – Пойдем, деда, пройдемся, что ли? Спасибо, геноссе, – кивнул он Дитриху. – Век не забуду. Дитриху нужно было, конечно, за ними, подслушивать. Но за соломенным дождем стыли грибы и грелась бодяга. И Рейха больше, кажется, не было. – Со станции ни ногой! – строго распорядился он. – До дальнейших распоряжений. Побрели через комнатенки: бабы на коридор как бусы насажены. Как тут найти угол поукромней? – Пишется? – уточнил у Гомера Артем пока что. – Не то что бы. – А что? – У Ильи жена повесилась. Наринэ. Пьет он. – Когда? Когда случилось? – Ну, пару дней мы поработали – и… А фюрер требовал… Каждый день приходил лично, читал, спрашивал. Пришлось мне за двоих, в общем. Зато Илья обещал в соавторы взять. Имя на обложке и все дела. Лестно? – Ого, – Артем поглядел на Гомера. – И как он, фюрер? – Ну… Если так… В быту… То обычный. – Обычный, – сказал Артем. – Надо же. Самый обычный человек. И тоже наверняка какой-нибудь Василий Петрович. – Евгений Петрович, – поправил его Гомер. – Почти, – усмехнулся Артем. – До уродов дошли уже? В учебнике? – Не успели, – ответил Гомер и мимо посмотрел. – И теперь непонятно уже, успеем ли. Все разбежались. Рейху конец. Фюрер делся куда-то. Курица расправила крылья, как будто бы для полета; а Гомер, зная уже куриные повадки, выставил ее на вытянутых руках подальше. Она поджалась и нагадила на пол. – Несется хоть? – поинтересовался Артем. – Нет. Бойкотирует, – невесело улыбнулся старик. – Хоть я ее уже скорлупой и запичкал. Фиг знает, в чем дело. Шли далее, разговаривали мимо битых фашистов и вдохновленных блядей, под чужими ахами и охами, между посвистом хлыста, подстраиваясь под ритм чьей-то испорченной любви. |