Книга Паводок, страница 30 – Юнни Халберг

Тросет вышел из ванной.

— Чувствуешь себя хреново? — спросил я.

— Угу, есть маленько, — просипел он.

— Так приляг.

Он повалился на диван.

— Я скажу Бетти, чтоб смерила тебе температуру и напоила чем-нибудь горячим.

Тросет лег на спину, закрыл глаза.

Я обтер руки о штаны. Из гостиной доносились голоса матери и Нины. Я спустился вниз. Хуго в гостиной не было. Мамаша кивком показала в сад. Стоя под деревьями, он орудовал лопатой. Потом утоптал землю, вскинул лопату на плечо и зашагал к дому, а там, прислонив ее к стене, раздвинул занавеску между гостиной и верандой. Он по-прежнему был в том пуловере.

— Прошлый год лемминги замучили, а нынче от лисиц спасу нет, — сказал Хуго и тут увидел меня. Он похудел и оттого словно бы раздался в плечах, спортсмен да и только. Отпустив занавеску, он подошел вплотную ко мне, взгляд горел злобой. — Ты в моем доме.

Я пожал плечами.

— У меня в доме кулаки в ход не пускают, ясно? — тихо проговорил он, пошел к двери и уже с порога бросил остальным: — Через несколько минут будем обедать. — Хуго затопал вверх по лестнице.

— Все в порядке, все хорошо, — сказала мамаша тоном директора психушки, беседующего с пациентами.

Хуго опять спустился в гостиную, на сей раз без сапог, в толстых носках серой шерсти. Уселся во главе стола, явно на свое обычное место. Мать послала ему улыбку.

— Что у нас нынче? — спросил Хуго, расстилая на коленях салфетку.

— Рыбная запеканка, — ответила Бетти.

— Так-так, стало быть, запеканка. — Он наклонился к Юнни. Слабая тень улыбки тронула уголки губ. — Ну, как делишки-то? Трудновато тебе пришлось, могу себе представить!

Юнни издал радостный обезьяний визг. Он любил Хуго.

— Ничего, ты справишься. Вон каким молодцом стал. — Хуго похлопал его по плечу.

Юнни смущенно смотрел на стол. С первого дня, как только родился, он был любимчиком Хуго. Единственным, с кем Хуго ласково говорил, хлопал по плечу.

Хуго повернул голову, посмотрел на Нину.

— А как твои дела, Нина?

Она глаз не подняла от стола.

— Неплохо.

— Нуждаешься в чем-нибудь?

Нина взглянула на него.

— Нет, — ответила она и опять опустила глаза.

Он послал ей улыбку.

— Ладно, поешь и отдохни хорошенько.

Я глянул на Нину. Она смотрела на меня. Вроде как с испугом.

— Жуткое дело, лисья-то напасть, — сказал я Бетти.

Юнни сызнова визгнул по-обезьяньи и зажал ладонью рот.

— Чего это он сказал? — спросил Хуго у Бетти.

— А ты хорошо выглядишь, Хуго, — поспешно встряла мамаша.

— Надо мной насмехается?

— Насмехаюсь? Это над кем же? — возмутился я.

Хуго бросил на меня злой взгляд. Взял вилку, начал ковыряться в запеканке.

Я потянулся за картошкой. Мамаша что-то говорила Нине, Бетти расспрашивала Хуго, что стряслось в горах, Хуго отвечал, что последняя ездка оказалась вообще пустым номером, потому как теленок сдох на заборе, можно было спокойно поворачивать восвояси, что он и сделал. Я накладывал на тарелки запеканку, передавал сдобренное петрушкой масло, пробовал отварную морковь и горох. Самая обыкновенная норвежская еда, но я не припомню, когда последний раз ел обыкновенную рыбную запеканку, картошку и овощи с таким вот удовольствием. Я смотрел на Бетти, и она казалась мне еще красивее и деликатнее прежнего. Женщина, которая так вкусно готовит, никак не может быть ведьмой.

— Полный улет, — сказал я Бетти.

— Ну-ну. Мы говорим о рыбной запеканке, — заметил Хуго.

— Ага, как раз поэтому.

— Что «поэтому»?

— Как раз поэтому. Потому что речь о запеканке, — сказал я.

Он перевел взгляд на тарелку и стал есть дальше. До конца обеда никто не проронил больше ни слова. Хуго громко рыгнул и потянулся за зубочисткой. Облокотился на стол, ковыряя в зубах. А взглядом буравил Нину. Немного погодя он положил зубочистку, взял новую.

— Как там насчет страховки? — спросил он у матери.

Мамаша поставила стакан с соком на стол.

— Насчет страховки?

— С ней все в порядке? Или нет?

— А ты как думаешь? — сказала она, глядя на меня.

— Полис у вас с собой? — спросил Хуго.

— Хочешь прямо сейчас посмотреть?

— А что, это мысль! — одобрил Хуго.

Мамаша допила сок, поставила стакан, но из рук не выпустила.

— Мы, никак, оставили его там? — пробормотала она.

Хуго бросил зубочистку в пепельницу.

— Значит, полис вы забыли, — подытожил он.

— Никакого полиса вообще нет, — сказал я. Мамаша икнула. Хуго вооружился очередной зубочисткой, поковырял нёбо.

— Ты хочешь сказать, что Йёрстад не застрахован?

— Взносы по страховке не платили много лет. Мамаша потянулась за соком. Хуго взял кувшин, до краев наполнил ее стакан, поставил кувшин на место. Потом отправил зубочистку в пепельницу.

— Йёрстад под водой, а у тебя нет страховки от стихийных бедствий?

— Ты же слышал, — сказал я. — Когда вода спадет, мы ни эре от страховой компании не получим. Придется искать другой способ возместить убытки.

— Кое-что мы от государства наверняка получим, — пискнула мамаша.

— Это еще неизвестно, — возразил я. — После паводка восемьдесят девятого года одна семья так и живет в вагончике на Киркенере. Никакой гарантии нету.

Хуго откинулся на спинку стула.

— Н-да, вообще-то я ничуть не удивлен. Все в мире идет своим чередом, и у моих родичей тоже. Плохо дело, — сказал он и уныло посмотрел на Бетти.

— Хуго, — тихо обронила она.

Он кивнул, тем давним, всеведущим кивком, будто собрал в голове все знания об этом большом, прогнившем мире, потом изрек:

— Вообще-то лучшего вы и не заслуживаете.

— Хуго, прошу тебя! — прошептала Бетти.

Хуго вытянул трубочкой бескровные губы и уставился на дорогу, где как раз проходили мимо умственно отсталые подростки-монголоиды под надзором руководителя.

— Годами нос задирали, знаться с нами не хотели. За километр обходили. А как пришла беда, мигом позабыли про свою фанаберию. Тут и злодей Хуго пригодится. Манатки на плечо и давай Бог ноги — приюти, Хуго, будь добр!

— Так ведь ты сам не желал нас видеть! — вставила мамаша.

— Одного из вас. Только одного, — сказал он, глядя на нее.