Онлайн книга «Разбитое сердце королевы Марго»
|
Рассчитался карточкой. И не удержавшись, добавил шоколадку, которую после отдал продавщице: – Вам. – За что? – удивилась она. – А просто так. Сегодня у него хорошее настроение, а это – достаточно веский повод, чтобы угостить незнакомого человека шоколадкой. – Ты… вы… – А Варвара разозлилась. Надо бы сказать ей, что от злости появляются морщины, но Далматов промолчит. На Варварины морщины ему плевать, впрочем, как и на саму Варвару. Чудотворная это вещь, штамп в паспорте. – Вы полезли в мою жизнь! – Наконец она справилась с возмущением. – Не совсем верно, девочка. Сначала ты полезла в нашу. Поэтому не строй из себя обиженную. – Ты… у меня слов нет! – И замечательно. Кстати, где ты взяла мой номер? – Саломея дала. Ложь. И ведь глупая, та, которую проверить легко. – А если у нее спрошу? Варвара фыркнула. Кажется, на беседу в подобном тоне она не рассчитывала. А на что рассчитывала? На мирное чириканье в духе неразлучников? На тоску, которая охватила бы Далматова после этого звонка, заставив искать встречи. – Ладно. Я взяла ее телефон. – Без спроса. – Будто бы она разрешила! – И такое искреннее возмущение. Нет, девочку определенно мало пороли в детстве. – Именно. Не разрешила бы. А брать чужие вещи без разрешения – нехорошо. Тебя этому не учили? Он стоял на перекрестке, глядя на то, как проносятся мимо машины. Опять же, спешат. А день клонится к закату. Зимой дни короткие, а закаты, напротив, длинные, муторные. В городах – сизо-лиловые, что голубиная грудка, наполненные дымами и светом фар. – Илюша… ты меня совсем не любишь. – Варвара решила вернуться к первоначальной цели своего звонка. – Не люблю, – согласился Далматов с величайшей охотой. – И полюбить не собираюсь. – Посмотрим! Она была зла. Настолько зла, что еще немного, и сорвется. Интересно, что тогда скажет? – Не надо смотреть. – Далматов говорил медленно, надеясь, что тон его достаточно красноречив. – К слову, можешь нас поздравить… – С чем? – Со свадьбой. – Свадьбой?! – сколько ярости. И разочарования. И кажется, она и вправду считает себя несправедливо обиженной. – Мы с твоей сестрицей решили, что помолвка наша несколько затянулась. А тут у вас загс симпатичный. Вот и расписались… – В загсе… – Ну не на заборе же. В загсе, естественно. Так что… – Это ничего не значит! – Она все-таки сорвалась. И Далматову слышно и тяжелое дыхание Варвары, словно она бежала, быстро, долго. И стук ее каблучков, он лишь надеялся, что стучали они не по дубовому паркету, к этаким вольностям непривычному. И мерное щелканье, точно в руке у нее был метроном. – Почему ничего? Это значит, что она – моя законная супруга. А хорошо звучит. Законная. Супруга. – Ничего… ты будешь моим. Я так решила. И она… она не помешает. Еще немного, и ты поймешь! – Что пойму? – Что любишь меня, и только меня! Ты сам будешь умолять выйти за тебя замуж… – А жену нынешнюю куда? – Разведешься… нет, ты избавишься от нее! Сделаешь так, чтобы я больше никогда о ней не услышала… чтобы… – Она задохнулась, закашлялась. – Деточка. – Далматов старался говорить спокойно, хотя эта ее эскапада самым неожиданным образом привела его в ярость. И отнюдь не планами глупышки. О планах он знал, но это ее… – Осторожней, деточка. Я ведь могу избавиться и от тебя. И поверь, совесть меня мучить не будет. – Ты не посмеешь! – А что меня остановит? Неземная любовь? Ее нет. Быть может, и появится. Хотя если я вдруг почувствую в себе настоятельную надобность положить свое пылающее сердце к твоим стопам, я скорее всего сверну тебе шею. Тишина. Думает? Пытается понять, сколько в этом правды? Далматов надеялся, что был убедителен. Все-таки убивать он не любил. – Ты… не посмеешь. – Придумай что-нибудь новое. – Я расскажу Саломее, что ты мне угрожал. – Не думаю, что это ее удивит. Злится. И злость тяжелая. Вязкая. Ощутимая на расстоянии. Она – почти безумие. Девочка привыкла получать те игрушки, которые желает. Только Далматов игрушкой быть не собирается, а собирается жить в свое удовольствие долго, местами, если повезет, и счастливо. – Послушай. – Он заговорил мягче. – Найди себе другую жертву, а? На мне ведь свет клином не сошелся. Хватает состоятельных дураков… – А ты умный, значит? – И это тоже. – Ложной скромностью Далматов никогда не страдал. – Но еще я имел дело с разными… своеобразными вещицами, вроде твоего медальона или того, что в нем хранилось. Поэтому я знаю, что если вдруг начинаешь испытывать нехарактерные для себя эмоции, вроде пламенной любви, то дело не в тебе, а в некой пакостной девице, которой неймется выйти замуж. Варвара обиженно засопела. – Поэтому и советую девице этой прекратить маяться дурью. Иначе хуже будет. – Опять угрожаешь? – Скорее предупреждаю. Видишь ли, вещицы эти, как я уже говорил, характером обладают. И четкой задачей… и вот, если не получается эту задачу выполнить, тогда происходит… – Что? – Всякое. Как правило, неприятное. И обычно с хозяином. Далматов отключился. Поговорили и хватит. А Саломея встретила хмурым взглядом: – И где тебя носило? Он лишь плечами пожал и торт на стол поставил: – Вот… Тетка засуетилась, и в комнатушке, и без того тесной, стало вовсе не повернуться. Саломея же, оказавшись рядом, прошептала: – Значит, беременна? – Дорогая, – Далматов подхватил ее под локоть, – не волнуйся. Тебе вредно. Кстати, тут сестрица твоя звонила пожелать мне доброго дня. Ее весьма обеспокоил наш отъезд, а свадьба вообще возмутила. Думаю, тем, что ее не пригласили. – Смеешься? – Смеюсь. Только… рыжая, из дома я ее выставлю. Не обижайся, но видеть ее у меня нет ни малейшего желания. Еще подсыплет мышьяку в кофий… Она кривовато улыбнулась. Волнуется? И злится, но не всерьез. Когда всерьез, то все иначе. |