Онлайн книга «Разбитое сердце королевы Марго»
|
Малость. И когда перед глазами заплясала разноцветная мошкара, рука вдруг разжалась. – Рыжая… – Голос Далматова доносился издали. – Я тебя сам когда-нибудь прибью… Она хотела ответить, но закашлялась. И кашляла долго, болезненно, чувствуя, как рвутся от этого кашля легкие, и ребра трещат. Ее вывернуло на белый снег. А когда попыталась встать, то поняла, что не сможет. Далматов поднял рывком, обнял, прижал к себе. – Ну скажи, что тебе в машине не сиделось-то? – Я… – Горло болело, и Саломея трогала его, щупала. И сдерживала слезы. Это ведь нормально, плакать, если тебя едва не убили? – Все уже… все… успокойся… бестолковое ты создание, рыжая. – А… а сам… т-толковое… – Какое уж есть. – Он коснулся губами лба. – Выпить хочешь? – Яду? – Можно и яду, но вообще вискарь имеется. – Х-хочу… н-но ты поведешь… п-потом… – Не вопрос. Серебряная фляжка. И виски, отдающее сивухой. Вспомнилось, что мама именовала виски самогоном. И пускай… горло обожгло, и желудок тоже, зато вдруг стало тепло. – Хватит. – Далматов отнял фляжку. Нехороший человек. – Мне пьяная жена без надобности. – Тебе вообще жена без надобности. – Не скажи. – Он сунул фляжку во внутренний карман. – Ты мне очень даже пригодишься, но сначала давай с этим героем разберемся. Человек лежал на снегу, плашмя лежал, руки раскинув. – Что ты с ним… – Жив. Я не сильно его ударил. – Ты его… – Думаешь, следовало просто попросить, мол, любезный, не будете ли вы столь добры отпустить мою жену… эй ты, герой. Поднимайся. Я знаю, что ты уже очнулся. Человек зашевелился и сел. – Ведьма… Он трогал голову и на руки смотрел, которые в темноте казались черными, и Саломея не сразу сообразила, что это – из-за крови. – Ты меня убил… – Еще нет. – Далматов разжал руки. – Но в перспективе – возможно. Сможешь стоять? Саломея кивнула: постарается. И все равно на всякий случай вцепилась в его кожанку: так оно надежней. – Ты меня убил. – Он не пытался встать, держался за голову и раскачивался из стороны в сторону. Кровь капала на снег и как-то много ее было. – Убил… она виновата… – В чем? – Во всем… – Он отнял руки от головы, уставился на них и заскулил. – В крови… все в крови… всюду кровь… ведьмы пляшут… ведьма смеется! Совершенно безумные глаза уставились на Саломею. – Эта ведьма некоторое время смеяться не сможет, – ответил Далматов и, схватив безумца за шиворот, дернул. – Вставай давай, горе-праведник. И в дом… полиция скоро подъедет. – Ведьма… Он шел, спотыкаясь, покачиваясь, будто пьяный, а кровь все текла и текла. – Ты его не слишком сильно? – сиплым шепотом поинтересовалась Саломея. – На коже головы множество мелких сосудов, которые очень легко рвутся и кровят сильно. – Далматов не выглядел обеспокоенным. – Царапина. Но вид жутковатый. – А полиция… Он вздохнул: – Опоздали. – Ольга… …Ольга сидела в гостиной. Новогодняя елка, украшенная белой мишурой и красными шарами. Огоньки переливаются, дразнят. И отсветы их скользят по белому лицу. Она нарядилась. Белое платье с меховым жилетом. Платье длинное, неуловимо похожее на свадебное. Волосы уложены. На руках – маникюр. А вместо лица – темное месиво. – Самоубийство, – с убежденностью произнес полный полицейский. – Явное самоубийство. – Нет. – Далматов покачал головой. – Мы разговаривали незадолго до… ее смерти. И планировали встретиться завтра. Она сказала, что ждет гостей. – Соврала. Похоже, что версия самоубийства полицию более чем устраивала, и об иных она думать не хотела. – Сами ж сказали, что дамочка в депрессии была. – Полицейский был настроен миролюбиво. – Вот и решилась… – Душу сгубила, – мрачно произнес отец Варвары, который сидел на узеньком диванчике и взгляда с Саломеи не сводил. – Ведьма ее с пути истинного свела. – Она нарядилась, – заметила Саломея. Под взглядом фанатика и борца с ведьмами она чувствовала себя на редкость неуютно. – И явно готовилась… – К самоубийству и готовилась. Решила небось, что в том мире с покойным муженьком встретится. Вот и навела марафет… дамочки, они вообще самоубиваются так, чтоб в гробу лежать красиво. – Тогда зачем в лицо стрелять? – Чтоб быстро. Самоубийство, – жестче произнес полицейский. – И лучше бы вам, господа хорошие, без самоуправства, а то ж… ежели убийство, то кто убил, когда окромя вас тут никого? Понятно? Далматов кивнул: понятно. Никого. И кто бы ни был в доме, а в доме явно кто-то был, он нашел способ покинуть его… или не нашел? – Спасибо. – Далматов взял Саломею за руку и руку эту тихонько сжал. – Мы если вам не нужны, то поедем, ладно? А то устали… ночь на дворе. – Езжайте, – вернувшись к прежнему, равнодушно-отстраненному тону, разрешил полицейский. – Только в городе подзадержитеся на денек-другой, пока формальности уладим… – Конечно. А… – А гражданина мы сами до города доставим. Далматов потянул Саломею за собой. И шел быстро, она едва успевала. Голова еще кружилась, а горло драло и сильно. – Мы и вправду уедем? Он покачал головой и палец к губам приложил. Помог забраться в машину. Вывел ее со двора. И свернул в ближайший переулок. – Посидишь или со мной? – Куда? – Туда. – Он усмехнулся. – Следить за домом. – Ты думаешь… – Смотри, она действительно гостей ждала. Или гости уже приехали. Тогда понятно, почему не было других следов – занесло снегом. Но вот уйти незаметно у них бы не получилось. Далматов протянул руку, и Саломея выбралась, глотнула холодный воздух и закашлялась. – Зато получилось бы спрятаться в доме. Он большой. Плюс подвал… дом, конечно, должны обыскать, но сама видишь, людей не хватает, да и те, кто приехал, не горят желанием перерабатывать. Новый год скоро, праздники… у людей иные планы, настроение нерабочее. Хороший расчет. Правильный. |