Онлайн книга «Проигравший»
|
Капитан симпатии к дурам-официанткам, похоже, не испытывал. Наметившийся диалог прервал он совсем по-хамски: – Вы, девушка, эти чипсы к животу прислоните, чтобы они теплыми стали. Вот и будет нам горячее. Официантка обиженно уплыла. Мужчины машинально посмотрели ей вслед, а потом достали сигареты и одновременно закурили. Через столик от них сидел странный парень в мешковатой бесформенной куртке. Вернее, не то чтобы странный, а просто непонятно было, что он тут делает. На столе перед ним не стояло ни пустого, ни полного бокальчика, а сам парень, старательно делая вид, будто изучает пейзаж за забрызганным окном, посматривал на самом деле на дверь. Словно ждал кого-то, кто никогда не придет в это пустое кафе. Обычный парень, если не считать того, что один глаз у него был прикрыт повязкой, как у киношного пирата. Выглядела повязка нелепо и неуместно, да только кто бы стал ее тут рассматривать… Стогов с капитаном уж точно бы не стали. Официантка принесла напитки и выставила на стол. Стогов выпил свой бокал почти залпом. Они помолчали, а потом аспирант все-таки задал вопрос, который собирался задать уже час. – А вы совсем меня не помните? Стогов посмотрел на него и пожал плечами: – Мы когда-то встречались? – Вы ведь тоже учились у Ростислава Васильевича? – Учился. Правда, давно. А откуда вы знаете? – Я тогда только-только перешел в магистратуру. И для нас тогда вы были кумиром. Когда вы защищали диссертацию, послушать пришел весь наш курс. Нам казалось, что если на свете и есть настоящие ученые, то они должны быть похожи на вас. (В том году, когда он защищал диссертацию, она как раз переехала жить к нему на Моховую. Каждое утро он просыпался от запаха ее волос. Знал, что проснется обязательно от этого, и вечером предлагал ей отправиться в постель пораньше, а она смеялась и никогда не спорила. У нее была длинная шея, а все, что было ниже, он до сих пор способен вспомнить во всех деталях, – стоит просто закрыть глаза… Когда она смеялась, то смешно морщила нос, будто школьница… Зря он сегодня стал все это ворошить…) Стогов покачал головой. – Ну да. Потом помолчал и еще раз повторил: – Ну да. – Никто не мог понять, куда вы потом пропали. А главное, зачем? Отказаться от такой карьеры! В том году, когда я заканчивал Университет, только и разговоров было, что о вас. Как называлась та ваша статья, о семантике… э-э… чего-то там?.. Ею весь мой курс зачитывался. Мы были молодые и все хотели быть похожими на вас. Куда вы пропали? (А сразу после защиты они уехали к морю… Какое же теплое в том году было море… Когда она полотенцем вытирала светлые волосы, было видно, какие маленькие у нее уши… Нет, все-таки зря он сегодня стал все это ворошить…) – Куда-то пропал. Нашлись на то причины. – Да? В баре действительно было жарко. Минут через десять аспирант еще сильнее поддернул рукава своего свитера, и Осипов еще раз обратил внимание на его татуировки. Но тут как раз возник спор о том, продолжать ли пить пиво или пора переходить на что-то еще, и додумать снова мелькнувшую мысль капитан опять не успел. – То есть наукой вы больше не занимаетесь? – Как-то не до того. – Ничего не читаете? Ничего не пишете? – Уже довольно давно мой любимый писатель – это человек, который пишет на этикетках «Сварено из лучших сортов пшеницы». От его творчества я просто тащусь. – Больше десяти лет прошло. Неужели совсем не тянет назад? – Зачем? Все ведь вышло так, как вышло. – А почему теперь именно милиция? – Ну, должен же я где-то работать? В милиции я зарабатываю мало. Иногда даже меньше, чем мало. Но другой зарплаты мне все равно никто не платит. – Чем вообще вы занимались все эти годы? – Много чем. Внимательно смотрел на мир. А мир внимательно смотрел на меня. Я узнал о мире много интересного, но еще больше – о себе самом. Пытался жить где-то еще, кроме этого насквозь вымокшего города, но понял, что не смогу. Пробовал заработать денег, но убедился, что так и умру практически нищим. Что еще, дорогой друг, интересует вас из моей биографии? – А Ростиславу Васильевичу вы не звонили? Он по вам сильно скучал. Только последние годы перестал ставить вас всем в пример. А как перестал, так вскоре и умер. Стогов раздавил сигарету в пепельнице. Если бы поднажал еще хоть чуточку сильнее, то вдавил бы в стол и саму пепельницу. – Знаете, я, пожалуй, пойду. Осипов встрепенулся: – Как это пойдешь? – Так это. Пора мне. – Погоди! Куда ты? Только ведь сели! – Неожиданно я вспомнил: сегодня на вечер у меня запланировано срочное дело. Отменить его ну никак не возможно. Приятной вечеринки! Порывшись в карманах, он положил на стол купюрку некрупного достоинства и действительно ушел. Осипов укоризненно посмотрел на аспиранта: – Ну вот. Теперь он ушел. – Думаете, я его обидел? – Не знаю. – Не знаете? – Я работаю с ним уже несколько месяцев. Но никогда не понимал, как вообще этот парень живет. И о том, что когда-то он всерьез занимался наукой, тоже понятия не имел. Я, кстати, хотел задать вам еще несколько вопросов. – А я бы с удовольствием на них ответил. Вопрос только, что делать вот с этим. Аспирант кивнул на расставленные по столу бокалы. – Какие у вас вообще планы на вечер? – Не знаю. А у вас? – Мне нужно заскочить в наш филиал. Но это тут недалеко и не очень надолго. – А после филиала? – Давайте съездим вместе, а потом еще пообщаемся. – Далеко этот ваш филиал? – Недалеко. В Михайловском замке. Знаете, где это? – Не очень. Но вы же мне покажете, правда? Аспирант стал натягивать куртку. Толком разглядеть его руки капитану так и не удалось. По крайней мере, в тот вечер он так и не увидел нататуированные на предплечьях узоры: словно несколько солнышек, в этаких причудливых завихрениях. 4 По отделу давно ходили слухи, будто жена майора как-то удивительно хороша собой. Но когда дежурный Мухаметдинов все-таки увидел ее, то едва не присвистнул. Тем же вечером он рассказывал мужикам, что майорова супруга оказалась не просто красавицей, – она была ослепительна. |