Онлайн книга «Невеста желает знать»
Сердце колотилось как обезумевшее. Пиппа была уверена, что он это слышит. – Я думала, вы не верите в удачу. – Не верю. Ее голос дрожал: – А если бы верили, назвали это удачей? – Я назвал бы это пыткой. В этот момент, когда его дыхание ласкало ее ухо, она поняла, что Кросс не касается ее. Даже сейчас, прижав ее спиной к каменному фасаду массивного здания, он старался не коснуться ее. Пиппа вздохнула. Очевидно, она единственная женщина в Англии, до которой он решил не дотрагиваться. В голове промелькнула мысль: а что, если взять дело в собственные руки? Она повернула к нему голову, и он отстранился, настолько, чтобы между ними оказалось некоторое расстояние. Теперь они стояли лицом к лицу, а их губы находились в миллиметре и миле друг от друга… Всего миллиметр для него, и все, что от него требуется, – преодолеть эту малость, и она будет принадлежать ему. Миля для нее. Потому что она знала – Кросс этого не сделает… а Пиппа не могла заставить себя поцеловать его. Хотя в этот момент не было такого, чего она желала больше. Но он этого не хотел. Это вечер для научных занятий. Не чувственных. И неважно, как бы сильно она ни мечтала об обратном. Поэтому Пиппа сделала единственное, что могла в этой ситуации. Глубоко вздохнула и прошептала: – Кросс? Последовала долгая пауза, в течение которой оба поняли, что она опустила слово «мистер», но почему-то здесь, в темном-темном лондонском переулке, оно казалось слишком джентльменским определением для этого высокого порочного мужчины. – Да, Пиппа? – Сейчас мы можем войти? Глава 9
Научный дневник леди Филиппы Марбери Хезед [1] – проблематичная игра, та, которая кажется простой, но оказывается слишком сложной. Например, можно бросить кости, думая, что выпадет число между одним и двенадцатью, но, скажем, выпадение двух и двенадцати почти невозможно. Так почему, если риск выигрыша так велик, хезед настолько привлекает игроков? В этой игре случая почти отсутствует система, зато в ней есть некая святость. Мне кажется, что слово «священный» редко имеет смысл с научной точки зрения. 27 марта 1831 года. За девять дней до свадьбы В этот момент во всем большом мире не было того, в чем Кросс отказал бы ей. Не теперь, когда она целый час обольщала его голубизной глаз, сообразительностью, умом и прелестным гибким телом, которого он отчаянно жаждал коснуться. Когда появились те женщины, он думал только о том, как бы защитить ее от разоблачения, закрыв своим телом и ненавидя себя за то, что решился привезти ее сюда, в это мерзкое нечистое место, которого она не заслуживала. Это недостойно ее. Как и он сам недостоин ее. Ему стоило с самого начала рассказать все Борну и позволить избить себя до полусмерти за то, что посмел помыслить о том, чтобы погубить Филиппу Марбери. За то, что возмечтал так к ней приблизиться. За то, что позволил ей себя искушать. Ибо она была величайшим соблазном, который он когда-либо испытывал. Когда Филиппа упала с подножки прямо в его объятия, Кросс подумал, что с ним все кончено, потому что ее точеная фигурка и мягкие изгибы, прижатые к нему, вызвали острую боль в сердце. В тот момент Кросс был уверен, что самое жестокое его испытание – поставить ее на землю и отступить подальше от пропасти. Напомнив себе, что она не для него. И никогда не будет ему принадлежать. Но это оказалось чепухой по сравнению с тем, что случилось минутой позже, когда она, зажатая между ним и каменным фасадом здания, заговорила с ним. Ее дыхание овевало его подбородок, отчего во рту пересохло, а мужская плоть затвердела. Это было самым трудным из всего, что ему пришлось сделать за сегодняшний вечер. Кросс едва не поцеловал ее и чуть не дал им обоим толику счастья. Боже, помоги ему… на секунду он подумал, что Пиппа сама примет за него решение и возьмет дело в свои руки. И он хотел этого. Хотел до сих пор. Вместо этого она просила его продолжить это безумие: увести ее в клуб и дать обещанный урок. Преподать науку соблазнения. Она считает его ученым. Безопасным. Она безумна. Ему следовало бы усадить Пиппу в экипаж и проводить домой. Не задумываясь. Следовало держать ее подальше от этого места, битком набитого аристократами, которые славно развлекутся, увидев ее. А какие пойдут сплетни! Конечно, в клубе существовали строгие правила: женщинам, имевшим сюда допуск, настоятельно запрещалось открывать секреты, которые они узнали. А женщины, имеющие свои тайны и желавшие провести время в клубе, тоже обязывались следовать этим правилам. Однако это все равно ничего не меняет. – Мне не следовало приводить вас сюда, – сказал он. Слова будто повисли в воздухе между ними. – Вы обещали. – Я солгал. Пиппа покачала головой: – Терпеть не могу лжецов. Она смеется над ним. Он услышал веселые нотки в ее голосе. Но в этом голосе звенела и правда. А Кросс хотел, чтобы она о нем думала хорошо. Эта мысль словно ударила его, и он немедленно выпрямился, едва не поддавшись внезапному порыву оказаться от нее как можно дальше. Дело не в ней. Не может быть, чтобы дело было в ней. Это окружающая ее атмосфера. Филиппа – первая женщина за шесть лет, которую он подпустил так близко. Она пахла светом и весной, и ее кожа казалась невозможно мягкой, а нежные розовые губы так красиво изгибались, когда она улыбалась. Да и сама она была умной и странной и являла собою то, что он обычно не находил в женщинах. Дело не в ней. А во всем. Найте, Лавинии и в том, что весь его мир рухнул. Последнее, в чем он нуждался, – это появление Пиппы Марбери в клубе. В его жизни. И в тех неприятностях, которые она принесла с собой. И в том, что она сумела целиком занять его мысли. Безумие рассеется в тот момент, когда он избавится от нее. Необходимо избавиться от нее. Сегодня же вечером. Кросс проигнорировал укол раздражения, вызванный этой мыслью, и постучал в стальную дверь. – Это другой стук. Леди стучали в ином ритме. Разумеется, она это заметила. Как замечала все. |