Онлайн книга «Записки фельдшера»
|
— Устал я, вот и дрыхну… А где Лена? — Да дома уже давно. Снова Степана потрошит. Алексей улыбнулся, подавив зевок. Жену он любил безумно, но еще сильнее любил Леночку, которой шел седьмой год. — Ужинать будешь или нет? — Буду, куда ж от тебя деваться? Чмокнув жену в щеку, он прошел во вторую комнату, которая была отдана в безраздельное владение младшей Сергеевой. Лена, запахнувшись в белый махровый халатик, воткнув пластмассовый фонендоскоп в ушки, сосредоточенно выслушивала что-то в плюшевом животе покорно лежащего перед ней «больного» — медведя Степки, доставшегося ей в наследство от мамы. На одной лапе у Степки красовалась сделанная из маминых вязальных спиц шина, примотанная бинтами, голову украшала повязка, более похожая на азиатский тюрбан, чем на классический «чепец». Рядом с ней на полу лежала коробка с разложенным набором «Домашний доктор» для детей, подаренным ей в честь поступления в школу. — Как состояние больного? — поинтересовался отец, постучав в дверной косяк. — Тссс! — строго сказала Леночка, водя мембраной фонендоскопа по животу. — У него хрипы. — Откуда они взялись? — Он головой ударился сегодня, когда с дивана слезал. И потяжелел. Алексей засмеялся, одним движением поднял дочку с пола и подбросил в руках. — Фельдшеренок растет! Нахваталась от папы словечек. А чего ж ты ему хрипы в животе выслушиваешь, а? Дочка фыркнула, щелкнув его пальчиками по носу и забавно встряхнув кучерявыми светлыми волосами. — Странный ты какой-то, папка. Ты, когда спишь, животом дышишь. И Степка тоже. — Ладно, сдаюсь. Какое лечение назначила? — Я ему укол сделала, — гордо сказала Леночка, продемонстрировав отцу шприц-«двадцатку», заполненный наполовину водой из чашки, стоявшей там же, на полу. — Куда же? — В верхний наружный квадрант! — наморщив лобик, повторила заученную фразу дочь. Сергеев звонко чмокнул ее в носик, отпуская. — Умница. А поле для инъекции обработала? — Нет… — Оценка «два». Жди теперь, Степка на тебя жалобу напишет за постинъекционный абсцесс [29] . — Ну, нет… — смущенно произнесла Лена. — Он хороший. Не будет он писать. — Он-то не будет, — посерьезнев, сказал отец. — А другие — могут. Будь внимательнее, когда делаешь манипуляции с больным. Ему плохо, и ему надо помочь — а не навредить. Поняла? — Поняла. — Ладно, лечи дальше. Потянувшись снова, до хруста в спине, он пошел на кухню, откуда уже доносились ароматы жареной картошки и загадочного салата с приправами, тайну рецепта которого Дина ревностно оберегала от всех, в том числе и от собственного мужа. — Как смена прошла? — поинтересовалась жена, устраиваясь на табуретке с чашкой кофе. — Да ну ее, эту смену. Загоняли, как лошадей на ипподроме. Ты представь только… Дина слегка улыбнулась, кивая. Подобные разговоры за ужином или завтраком она заводила всегда, давая мужу выговориться. На работе у него бывало всякое, очень часто он возвращался со станции серым от усталости. Периодически в его глазах плескалась боль — значит, кого-то не спасли, к кому-то не успели. Кому же, как не жене, давать возможность любимому разделить ее? — …а у нее позвоночная грыжа, оказывается. Оперироваться она не хочет, худеть — тоже, сидит на анальгетиках [30] . При ней родня с оттопыренными пальцами. Делайте, говорят, блокаду [31] . Ага, отвечаю, сейчас, все брошу и начну. — А почему не сделал? — Во-первых, нельзя этого делать на догоспитальном этапе. Во-вторых, рискованно — такие вещи делает только невропатолог. И, в-третьих, я ни слова не слышал про оплату. А такая манипуляция, если уж ты желаешь неположенного сервиса и стационара на дому, стоит недешево. — И что дальше? — Дальше… — Сергеев проглотил вилку салата, прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом. — Дальше было шоу. Коля обезболил кеторолом, который, кстати, и у них был — и тут заходит какое-то чучело с экзофтальмом, как у донного краба. Что, говорит, он еще блокаду не сделал? Я еле Колю удержал. Нет, говорю, не сделал и не собирается. Чешите в поликлинику. Это мурло и заявляет — тогда готовьтесь, мы вас через три часа снова вызовем, как укол отпустит. — Нахал, — наморщила нос Дина, ставя чашку на стол. — Вызвал? — Да сейчас! Коля ему заявил, что повторные вызовы у нас обслуживаются в присутствии милиции, с обязательным контролем наличия полиса и прописки. Ты бы видела его рожу — словно лимон надкусил. Весь гонор в момент растерял. Правда, когда выходили с вызова, что-то такое дерзкое бросил в спину, но мы уже не стали связываться. Да если бы он один! Потом ночью дернули на температуру… Кофе закончился, Дина, хотя и не хотела, налила себе вторую чашку. Пусть говорит. Пусть выговорится. — Па-а-ап! — протянула Лена, входя на кухню и неся на руках забинтованного Степана. — А если у него инфаркт случился, что делать? — Умм… доча, а кислород тебе для чего? Дай ему подышать, сделай обезболивающий укол, потом зови меня в помощь. — А я ему уже обезбаливающее уколола! — Обезболивающее! — строго сказал Алексей. — От слова «боль», а не от слова «баль». — Обезболивающее, — старательно повторила дочка, прищурив глазки. Отец почувствовал, что кому-то из ее сверстниц завтра не поздоровится в споре, который, судя по всему, имел место. — Пап, а ты меня завтра на праздник отпустишь? — Какой еще праздник? — Учитель там что-то задумал в школе, — улыбнулась жена. — Я уже и деньги сдала. Восьмое марта же скоро, сам понимаешь. — А во сколько этот праздник? — Начнется в шесть вечера, часа на два все, я думаю. — Восемь! — охнул Сергеев. — Так поздно! Да вы с ума сошли! А домой ты как по темноте? И речи быть не может. — Ну, па-а-ап! Всем можно, а мне нет? — в глазках у Лены блеснули слезы. — Ты сам ночью уходишь на свою «Скорую», а мне нельзя? — Ты маленькая, — отрезал отец. — Вырастешь — тогда ходи на здоровье. — Ты всегда так говоришь!! — девочка топнула ногой и убежала в свою комнату. — Леш, ну чего ты, в самом деле? Пусть ребенок сходит… |