Онлайн книга «Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга 2»
|
Будто живыми. В круглом зале его встретили. Знакомый ангел; маленький костистый настоятель Иринарх, прямой, как палка; сидящий на корточках то ли мальчик, то ли старичок… Посреди зала высился прозрачный голубой купол. – Брат Фортунат рассказал мне о встречах с тобой, – заговорил Иринарх. – Похоже, у тебя особая участь. Об этом мы поговорим после, а сейчас – ты волен задавать вопросы. Не мне, а миру. Богур поможет тебе. Мальчик-старичок с готовностью кивнул. – Но спрашивай быстрее, – предупредил Иринарх. – Ты слишком долго шёл. Мелиора. Северо-запад кесарской области, азашьи земли. Село Лаба Живане снилось вновь, что она падает. Падает с огромной, немыслимой высоты на близкую землю, но земля будто бы расползается в стороны, оказываясь дальше, это обман зрения, но вот сейчас, нет, опять далеко, опять падать и умирать, ну же… Она уже даже не кричала, просто дышала судорожно. – Бедные девки, – сказал десятник Азар, в чьём доме и расположилась свита Артемона Протасия. – Их-то уж зачем было трогать? Я понимаю, мужики. Ну ладно, отроки. А этим ведь – рожать, с мужьями ладить. Зря. – Прав ты, брат, – ответил Гетан, начальник стражи Протасия. С Азаром он состоял в каком-то настолько далёком родстве, что и названия у него не имелось, но с ранней юности, с отроческой службы, они крепко подружились и иначе как братьями себя не считали. – Может, и вспаниковали тогда излишне, в самом начале. Жалко девок. Вот эта, чёрненькая, что стонет, на Кипени в самой гуще была и спаслась чудом… глаз там оставила. Про семью её ничего не известно, в Ирине жили. У рыженькой – две сестры погибли: одна там же, на Кипени, при кесаревне состояла, вторая – из Бориополя не вышла… Гнилое дело – за такими спинами хорониться. А с другой стороны взять… Рыженькая, про которую только что говорили, вдруг резко села. Глаза её были безумны. – Вот он! – она показывала рукой в дальний угол. – Да вот же он! Азар и Гетан оглянулись. И показалось обоим, что каменная добротная стена дома прогнулась внутрь странным глянцевым тяжёлым пузырём, похожим на дрожащий студень, вываленный из миски… это длилось секунды две, от силы три – а потом стена вновь стала каменной и прочной. Азар почувствовал вдруг, что его трясёт. Он посмотрел на брата. Лицо Гетана было в бисеринках пота. Живана поднималась с лежанки медленно, будто ей приходилось саму себя собирать по частям. Повязка сползла, открыв жуткую яму. – Звери, – хрипло сказала она. – Здесь звери… В руках у Ксантии уже был лук. Она натянула и выстрелила так быстро, что Азар не поверил глазам. Так мог стрелять опытный охотник… А когда он перевёл взгляд на то место, куда ударила стрела, то не поверил ещё больше: лишь треть древка торчала из каменной стены, а глянцевое пятно вокруг судорожно дёргалось и сокращалось, окрашиваясь чёрным и алым… Выстрелила Живана. Что-то невидимое жутко и жалобно завизжало в тёмном углу. – Зосрачь богоми! – Гетан тонким кривым мечом рубанул по пузырю, вспухшему рядом с дверью. – Что же это… – Девки, вперёд! – крикнул Азар. – А то перебьют наших стратигов!.. как слепых котят… Ксантия успела натянуть сапожки, Живана бежала босиком. Всё – рядом. За углом. В пяти шагах. Выйти и войти. Пыльный вихорёк через двор, свист стрелы – и что-то большое, больше волка, с воплем боли и ужаса укатывается под забор в крапивы. Хрип. Дальше. За угол. Мёртвый азах, мёртвый азах, мёртвый азах, мёртвый солдат. Разворочена грудь. Дальше. Бег во сне. Или в воде. Дрожь, сотрясающая не тело – самою душу. Неслышимый скрежет. Высокое крыльцо. По ступеням ещё шевелящиеся… кто? или что? Будто большие комки водорослей, выброшенные на берег штормом… В сенях ещё один мёртвый солдат, поперёк него – мёртвый зверь. Дверь в комнаты распахнута. Там – чародей Ефраний, раскинув руки, стоит у стены. Его поддерживают справа и слева, а конкордийский сотник коротким копьём брезгливо тычет во что-то возле двери, под стеной… тычет и отскакивает. Стряхивает с лица алые брызги. – Успел чародей… – шепчет Ксантия. Чародей успел. Тут и там из стены свисают те, похожие на комки водорослей. Вмёрзшие теперь в камень. – Это мы, – Гетан. Сотник кивает. Кажется, не в силах говорить. – Надо усилить посты, – слова Гетана падают, словно камни в глубокую бочку. – Сотник Урия… – Д-да. Сейч-час. Он поворачивается и уходит вглубь комнат, и там слышится невнятная речь. – Останетесь здесь, – говорит Гетан лучницам. – Даже будут гнать – не уходите. Ясно? – Ясно… – это Ксантия. Живана молча натягивает повязку на пустую глазницу. Чародея отводят на лавку. Он садится и откидывается, тяжело дыша. Гетан поворачивается и уходит. На пороге спотыкается, словно забыл что-то… нет. Бежит дальше. Надо усилить посты… Две вороны проносятся над самой землёй, взмывают над забором и пропадают. – Ко… мандуй… – выкашлял Левкой. – Аггей… поможет… Он стоял на коленях, держась за грудь, и исходил рвотой. Кажется, одно из чудовищ зацепило его. На какой-то миг Протасий замешкался. Но в комнаты уже вбегали лекарь и адъютанты. Высокий конкордиец-тысячник с костистым лицом – несомненный северянин – стоял у входа. Аггей Полит, начальник штаба Левкоя. Один из немногих выживших в сече у предместий Порт-Ирина… – В вашем распоряжении, стратиг, – он щёлкнул каблуками. – Идёмте на крышу, – кивнул Протасий. Над высокой коньковой крышей возвышалась ещё и башенка, так что вид открывался знатный… стоять и любоваться, для того и строена башенка… – Где они могут укрываться? – спросил Протасий. – Скорее всего, за речкой, вон в той дубраве, – показал Полит. – Там можно спрятать десять тысяч конных. Другое дело, что атаковать они не смогут: хотя речка и мелкая, но то, что кажется прибрежным лугом в излучине, на самом деле топкое болото. Они могут этого не знать… – …или знать тропы. А ещё какое место? – Овраги. Вернее, бывшие русла. Их два. Вон там и вон там. Кустарник и редколесье. Конным не спрятаться – да и не пройти, очень сыпучие и крутые склоны. Только пехота россыпью. – Пехота россыпью. Какие у вас силы? – У вас, стратиг. Две полные сотни гвардии и сорок всадников. И… – И тридцать моих. Понятно… Он зажмурился, пытаясь сообразить: а не найдётся ли неожиданного хода, происходящего из самих обстоятельств? Враг то ли справа, то ли слева, численность неясна, позади река и болото, уходить – значит, обречь на гибель всё это сельце… и нет времени ни на что. |