Онлайн книга «Германтов и унижение Палладио»
|
В это же время Оксана спрашивала: – Вера Марковна, как вам удалось в него не влюбиться? Я так сразу, с первого взгляда втрескалась, а уж когда рот открыл… Такой дядечка интересный. – Ты с ума сошла, ты ему во внучки годишься. – Но ему ни за что не дашь его лет. – За встречу! – на правах хозяйки Вера подняла бокал. – Вино отличное, – похвалил Германтов, пригубив. – Из своего погреба? – Из своего… ЮМ, это классическая антипаста: микс из артишоков-гриль, вяленых томатов, маслин. И попробуйте-ка осьминога в горчичной подливе с каперсами и розмарином. – И маленькие омары классные, и сёмга тает во рту, – подключилась Оксана. – Спасибо, спасибо, – то попробовал, это. – А синие бокалы всё ещё в моде? Я такие же сегодня в остерии видел. – Китайские, – поморщилась Вера. – А эти? – Натуральные, с Мурано. – Дико дорогие! – вздохнула Оксана. – Я в шоке была, когда узнала цену. Ну, как осьминог? – Уже растаял во рту, вслед за сёмгой. И зеркала, отлитые и зашлифованные на Мурано, тоже по-прежнему дико дорогие? – По-прежнему? – О, когда-то зеркало с острова Мурано стоило в сотни раз дороже, чем полотно Рафаэля или Тициана сравнимой площади. И вообразить трудно, сколько могло в те времена стоить то четырехсотлетнее зеркало, которое, – посмотрел на Веру, – у вас преспокойненько висит в вестибюле. – Ух ты! Юрий Михайлович, вы столько всего знаете, что мы могли бы вам халтурку подбросить. Почему бы вам не провести обзорную экскурсию для группы русских туристов? – Шутка удачная, – с серьёзной миной молвила Вера, а он подумал: как всё-таки похожа на маму. – А что? Надо шевелиться, конкуренция среди турфирм нешуточная. Мы с Верой Марковной на этот сезон уже пригласили по контракту одного знатока поэзии, учёного-физика из Петербурга, Головчинера, он проводит экскурсии «По следам Бродского», стихи наизусть читает… Отбоя нет. Вы, может быть, знакомы с Головчинером? Германтов кивнул. – Мир тесен, – сказала Вера. – Даниил Бенедиктович ещё и дополнительную экскурсию по нашему заказу готовит, «По следам Казановы». – Вы не хотите нарядить Головчинера в костюм Казановы? Чтобы Головчинер-Казанова вёл экскурсию по местам, где он блистал и покорял сердца, от своего хвастливого имени. Можно также будет запустить Головчинера-Казанову на крышу тюрьмы – пусть разыграет собственный свой побег. – Идея! Осталось уговорить Даниила Бенедиктовича расфуфыриться в такую жару, – смеялась Вера. – Легко! – смеялась Оксана. – Но не всё сразу, и до того, как Головчинер переоденется в Казанову, само по себе спаривание Бродского с Казановой в экскурсионной программе – уже убойный маркетинговый приём. Думаю, всех своих конкурентов вы положите на лопатки. – Пока нас форс-мажоры на лопатки кладут: грозы, обесточенные аэропорты, я была в шоке, когда мейл получила, что все чартеры отменили. – Но зато благодаря форс-мажорам чудный автопробег Милан – Венеция у нас получился. – Чудный? Терпеть не могу эту дорогу вдоль цехов и заборов. – Венеции давно нужен новый аэропорт, – промокнула губы салфеткой Вера, – в «Марко Поло» сервис всё хуже, чемоданы пропадают, «Тревизо» так и вовсе деревня. – Юрий Михайлович, вы знате, что Казанова не без приятностей спасался-скрывался от своих венецианских врагов-преследователей на Мурано, там ублажали его одна юная особа и её опытная наперсница, соблазнительная монахиня… – Знаю, в их оргиях, по-моему, ещё и французский посол участвовал. – Скажите, Казанова ваш герой? – Мой?! Я думал, что Казанова – герой каждой женщины. Оксана откинула со лба волосы. – Как думаете, Юрий Михайлович, Марко Поло был или не был в Китае? Пишут, что книгу свою он из баек персидских купцов составил. – Был! – Докажите! – Вы пробовали мороженое? Персидские купцы, по-моему, никаким мороженым не торговали, изначальный рецепт прославленного во всех рекламах венецианского мороженого привезён именно из Китая. Как, кстати, и рецепт изготовления и приготовления спагетти, которыми нас грозится угостить Вера Марковна. – Но как же персидские купцы? – Выдуманы завистниками авантюрного везунчика Марко. – А знаете, при раскопках в Китае древней гробницы нашли швейцарские часы, вмонтированные в монолитную базальтовую скалу… – Часы показывали точное время? – Ну, Юрий Михайлович, не смейтесь, правда нашли, об этом же газеты писали… Не верите? Не верите, что пришельцы из будущего давно среди нас живут? И не поверите даже документальной киносъёмке, сделанной в 1927 году в Лос-Анджелесе и выложенной недавно в Интернете? Не поверите, что тогда уже, идя по улице, прохожий говорил по мобильному телефону? – Как эту сенсацию откомментировали эксперты-уфологи? – Чешут до сих пор репы. – Ну вот видите… У меня, не эксперта, тем более нет комментариев. – А есть ли хоть что-нибудь прочное и подлинное в мире? Что-нибудь, во что всегда можно верить? – Ничего подлинного – нет! – А любовь? – Только – в момент любви. – Я о любви и творчестве хотела спросить: они совместимы и взаимно могут усиливаться? – сколько раз ему задавался этот вопрос. – Совместимы, пожалуй, только на короткой дистанции, пока любовь – это страсть; через какое-то время художественная страсть берёт верх над любовной страстью и влечение убывает. – Есть живой пример? – Есть, по-моему, классический: живой, но подводящий к смерти. – О чём вы? – О любви Пикассо и русской балерины Хохловой. Вера и Оксана в ожидании любовного рассказа одновременно нетерпеливо чуть повернулись и посмотрели ему в глаза. – Для Хохловой было счастьем узнавать себя на картинах Пикассо, но вскоре после «Портрета Ольги в кресле» она заметила, что образ её деформируется и – распадается; грубовато неистовая эволюция живописи Пикассо наглядно подсказывала ей, что и любовь уже распадается. Но русская женщина ведь верит в любовь до гроба… Удивительно ли, что Хохлова, чью любовь, как ей мнилось, искрамсывала гениальная кисть, сошла с ума? Потом она, парализованная, умирала от рака, но Пикассо её не навещал, даже не пришёл на похороны. В архиве, пока, кажется, ещё закрытом, хранятся её письма к Пикассо на плохом французском, на испанском, на русском… – Наверное, сумма этих писем – трагический роман. – Роман непонимания? |