Онлайн книга «Сто бед»
|
– Ваши билеты, пожалуйста! – Они у дяди. Чедо Капора! – У дяди? – с подозрением разглядывая меня, повторила девушка. – Да. – Ну и где же он, твой дядя? – Дает интервью для радио и телевидения Сараева. – Где? – Вон в том здании, напротив. – Такой коротышка с седыми бачками? – Он самый! – воскликнул я, не имея понятия, как выглядит Чедо Капор. – Да я же его знаю! – Супер, куколка! Значит, тебе ясно, к кому обратиться! – Когда я работала на белградском поезде, он однажды как раз в нем ехал. – А это мои кузены из Требинье. Цоро протянул руку для рукопожатия и представился Николой Койовичем из Требиньской Шумы, а Црни – его родственником по имени Момчило. – Мы едем в Кардельево, чтобы госпитализировать мою мать. Она умирает, дядя сделал все необходимое для того, чтобы она еще несколько дней после операции пробыла в неумской больнице. Но, по его словам, ей недолго осталось… – В прошлом месяце умер брат моей матери. Что будете пить? – спросила девушка, встретившись со мной взглядом – всего на долю секунды, ровно на столько, сколько понадобилось Ингемару Стенмарку, чтобы завоевать кубок мира по лыжам. День был жаркий, испарения от колесной смазки поднимались в пустой вагон-ресторан, смешивались с запахом мыла в обертках с логотипом югославских железных дорог, «ЮЖ». Едва девушка отошла за стойку, в вагоне появились трое мужчин в серых костюмах. Из их разговора мы поняли, что они работают в ООН и сопровождают какого-то фрица, инспектора качества заливов. – Нор-ма! – невнятно пробормотал фриц по-сербски. – Вы даже себе не представляете, что это такое! – Мы наведем там порядок. И среди контингента, и на производстве. И даже в этой чертовой норме, если надо! – Ты собираешься навести порядок в норме? Явно обеспокоенная, девушка вернулась, поставила на стол напитки и протянула ко мне руки: – Болезнь… мы понятия не имеем, что это такое, пока не потеряем близкого человека… Пожалуйста, пощупай мне пульс. Ее сердце билось под моим указательным пальцем. Когда отец выпивал слишком много, у него случалась сердечная аритмия. И я, черт знает как давно, умел считать пульс. Несмотря на частые и неравномерные удары, я постарался успокоить ее: – Все в порядке. А в чем проблема? – Стоит кому-нибудь заговорить о смерти, я делаюсь сама не своя… – Избавь меня от этого! – встрял Црни. – Но без жизни ничего нет! Поезд тронулся, от толчка толстый фриц, который разорялся о стандартизации, рухнул на пол. Двое других серых костюмов бросились поднимать его, но разгон поезда и их сбил с ног. Я подскочил к окну, открыл его и свесился наружу: – Дядя! Мой дядя! Проводница спокойно подошла и тоже высунулась в окно. Ее волосы развевались у меня перед глазами. – Прекрати трепать про своего дядю, негодник! Хочешь меня провести, я знаю! – Дядя! Дядя! – не унимался я. – Меня зовут Амра, я живу на улице Горуша. Шкорича знаешь? – Шкорич… Шкорич… – Правый крайний нападающий команды Игмана из Храсницы. Потом он играл у Желья в полузащите. – Ну да, конечно! Я только его и знаю! – Когда мне было пятнадцать, он увез меня во Францию. Он тогда подписал контракт в Метце. Амра достала фотографию. На ней девушка была запечатлена в бикини, с изящно выставленной вперед левой ногой, возле каменной стены пляжа в Сплите. – Все вы, мужчины, одинаковые! – Как это… одинаковые? – Поначалу мы были друзья-приятели, а потом он стал относиться ко мне как к прислуге. Я быстренько нашла себе француза, начальника лаборатории, где делают анализы. Богатого, но тоскливого до слез. Через два месяца, – прыснула она, повернувшись ко мне лицом, – я сделала ноги. Так как тебя звать? – Момо Капор. – Ты меня держишь за дуру необразованную? – Где бы я поднабрался такого? – Я пять лет назад прочла «Записки некой Аны». – Значит, ты слышала про академиков: у всех есть любовницы, своих жен они не любят, но развестись не осмеливаются… Я хитрил. – Кстати, о любовницах. Твоего предка как звать? – Я тебе уже говорил, Капор. – Нет, его зовут Брацо Калем! Он у нас постоянный пассажир! Онемев от изумления, я уставился на нее. Но быстро совладал с собой. Даже если бы меня убили на месте, ни за что не признался бы, что я не Момо Капор. – Брехня! – Что брехня? Может, твой предок не служит в Исполнительном вече? – Должно быть, ты путаешь… Она, улыбаясь, покачала головой из стороны в сторону. – Дяяядя! – заорал я в окно, полагая, что это поможет мне пережить случившееся. Так, значит, у моего отца, кроме матери, есть другая женщина. Нет, это невозможно! За слезами, которые он проливал над историями о женском героизме, скрывается страшная тайна его жизни? А пересуды соседок отражают истинное положение вещей: мужчины не могут обойтись без любовниц? Что я мог об этом знать? Я, который и ходить-то правильно толком не умел! Амра склонилась ко мне; я решил, сейчас что-то шепнет. А она просунула язык мне в ухо, и все мое тело точно током пронзило. – Что же нам теперь делать без твоего кузена? – промурлыкала она. – Без дяди, а не без кузена! – выкрикнул я, возвращаясь за столик к Цоро и Црни. Судя по всему, им не нравилось, как развивается ситуация. Они старались не встречаться со мной взглядом и с интересом пялились в мелькающий за окном пейзаж. Я раскрыл «Над пропастью во ржи» и сделал вид, что читаю, хотя сердце мое отбивало сто ударов в минуту. Цоро и Црни взглядом посоветовали мне отвлечься и выпить. – Кто бы мог подумать, что мальчишки вашего возраста так любили выпить! Амра пила больше, чем мы трое, вместе взятые. – А тебе сколько? – Двадцать семь, – наклонившись, объявила она. – А счет вон тому… – И она направилась к соседнему столику. – Думаешь, она девственница? – Такая же чистая, как бумажник официантки. Амра положила счет перед фрицем. – Этот продукт… – пьяненький инженер ООН указал на Амру, – как насчет нормы? Все в порядке? – Das ist über Standart, Herr Residbegovik! [29] |