Книга Юджин - повелитель времени. Книга 5. Любовные чары, страница 65 – Гай Юлий Орловский

В ответ донеслось что-то типа «знаю, сделаю», и связь оборвалась. Я смотрел, как поставила пустую чаш­ку и вскочила, уже быстрая и собранная, ринулась было к двери, но вдруг остановилась и оглянулась с нехоро­шим блеском в глазах.

— А ты чего сидишь?.. Рассиделся тут!..

— И чё? — спросил я.

— Ты еще на подозрении, — заявила она, — а это почти подследственный. Марш в машину, по дороге я тебя подопрашиваю, а то как-то времени не было...

Я ухмыльнулся, вышел за ней, на ходу соображая насчет пистолета, брать не брать, все равно когда-то придется открыться. Решил взять, хотя без этой тяжести удобнее.

Со стороны въезда в поселок в нашу сторону уже мчится полицейский автомобиль. Не доезжая до ворот моего участка, сбросил скорость, развернулся и распах­нул обе дверцы передних сидений.

Мариэтта прыгнула за руль, я сел рядом, погладил по панели навигатора.

— Молодец... Запомнил дорогу...

— Пристегнись, — велела Мариэтта.

Автомобиль ринулся сразу на приличной скоро­сти, хотя и не на пределе, полицейским разрешено нарушать скоростной режим, нет в мире справедли­вости, а еще говорят о равноправии и демократиче­ских ценностях...

Когда выметнулись на Симферопольскую трассу, Мариэтта буркнула:

— Сигнал. Средний.

Я не знал, что такое средний, для меня завывание полицейской сирены всегда отвратительно, хотя мигал­ка даже нравится, это же возвышает, что все послушно уступили полосу, и мы пронеслись по шоссе до самого города так, что километровые столбы выглядели как плотно поставленные доски в заборе.

На улицах скорость пришлось сбросить, но все рав­но домчались до полицейского участка на приличной скорости, на другой стороне улицы уже припаркованы два автомобиля с такими же мигалками.

Из одного выскочила, пригибаясь, знакомая фигура с брюшком, пистолет уже в руке, метнулся к подъезду, но не успел ухватиться за дверную ручку, как подлетел и наш автомобиль.

Полицейский оглянулся, я узнал сержанта Синенко, он сразу повеселел и помахал нам с крыльца.

— Сюда-сюда!.. В этом подъезде!

Мариэтта выскочила, злая, как мангуст, спросила резко:

—Прямо в подъезде?

—Идите за мной, — ответил он. — Сам еще не знаю. Отключилась сигнализация, а это сигнал тревоги, а ког­да включилась через пять минут снова, на всех экранах комнаты уже труп на полу и в луже крови.

—А входящие в дом, — спросил она быстро, — вы­ходящие, прогуливающиеся по улице вплоть до конца квартала?

—Еще не знаю, — признался Синенко. — Сам толь­ко что. Не успел войти, увидел твой автомобиль. Здрав­ствуйте, Юджин.

— Привет, — ответил я. — Чего так уставился? А-а-а, понял! Нет, это не я убил, клянусь!

Он воззрился на Мариэтту.

—Точно? А то я таким не верю.

—Я за ним присматривала, — сообщила Мариэтта.

—Всю ночь?

—Всю, — подтвердила она неуверенно. — Правда, не привязывала...

—А надо было, — сказал он с суровостью в голосе. — Какой-то он весь... Ладно, не мое дело, пойдем быстрее. А за этим типом будем присматривать вдвоем. Чуть что — стреляй на поражение.

Полицейские встретили нас в холле, еще двое на лестнице, а на втором этаже так вообще четверо в ко­ридоре бурно беседуют так, словно обсуждают позавче­рашний матч между «Селтиком» и «Динамо».

Один сказал Мариэтте шепотом:

— Капитан тоже здесь!.. Так что бойся.

Она кивнула, но заметно подобралась, толкнула дверь. В комнате трое полицейских, я даже не сразу увидел за ними распростертый на полу труп женщи­ны в разорванном на груди платье и с задранным подолом, открывающем длинные стройные ноги, хотя с развитием медицины сейчас у всех женщин длинные и стройные, а у мужчин толстые и волоса­тые.

Двое просто покосились на всех нас, а третий, суро­вый и с замашками диктатора, сразу же вперил злой взгляд в меня, потом перевел на Мариэтту.

—Почему посторонний?

—Он под подозрением, — отчеканила Мариэт­та, — и наблюдением. Но это чтоб не отрываться от дела. Мы его таскаем за собой следом под полуаре­стом...

Синенко бросил на нее трусливый взгляд, он-то при чем, капитан уже изготовился зарычать, вид еще тот, я сказал вежливо:

— Товарищ капитан, она просто использует свое служебное положение, чтобы бесплатно пользоваться моими услугами эксперта. Я понимаю ваше недоверие после того, как вас предали в Каире и пришлось две недели провести под дулом автоматов, вы вправе смо­треть на каждого как на потенциального предателя, по­тому у вас сейчас еще не прошел синдром Монте-Кристо, хотя таблетки принимаете, как вижу, уже через раз... Но печень проверьте. Все-таки полтора года с такой химией... гм...

Его лицо на пару мгновений окаменело, Мариэтта и Синенко вообще застыли, наконец капитан рыкнул:

— Приступайте!.. Убийство под нашими окнами — всем нам вызов!

И поспешно ушел, пока я не накопал на него что-то еще. Синенко посмотрел с некоторым испугом, Мари­этта буркнула:

— Про случай в Каире ты мог от кого-то из нас услы­шать, но про какой-то синдром графа...

— Это не синдром графа, — пояснил я, — а немец­кого ученого-биохимика... Ну-ну, а эту красотку убили довольно быстро. Даже не помучили, точно гуманисты.

Она бросила ядовито:

— Уж ты бы точно помучил!

— Да, — согласился я, — а как же без этого... Раз уж убивать, то надо получить кайф, а то как-то слишком по-деловому, без азарта.

Я говорил немножко монотонно, потому что шарю одновременно по всем сетям, включая Инет, но еще больше дает так называемый по старине Интернет ве­щей, хотя это давно уже не Интернет вещей, как и самолеты только теперь стали самолетами, когда сами без людей в кабине пилотов садятся и взлетают.

Если вот так задержать дыхание и сосредоточиться, то вижу тепловые отпечатки от ладоней на стенах и бо­сых ног на полу.

Синенко провел предварительный осмотр, сказал уверенно и безапелляционно:

— И без патологоанатома скажу, что типичное само­убийство!

Я посмотрел на труп, женщина как женщина, очень много пластической хирургии, ботокса, глауриновой или какой там еще более новой кислоты, в изменение внешности женщин вкладывают триллионы долларов, дали бы столько НАСА или Роскосмосу, на Марсе уже бы яблони цвели. Может быть, даже и плоды бы давали, кто знает. А капуста росла бы такая, что Диалектиану и не снилась.

— Убита, — обронил я.

Синенко оглянулся, поморщился, Мариэтта нахму­рилась.

— Чё-чё?.. Не видно, что самоубийство?

Я пожал плечами.