Книга Механическое сердце. Черный принц, страница 163 – Карина Демина

…под ногами – лужа, в которой отражается белесое зимнее солнце. Дохлая рыбина среди грязных льдин. И кусок неба, которое только-только начинает светлеть.

Босые пятки погружаются в воду, и Олаф несколько минут развлекается, то опуская, то поднимая ноги, глядя, как стекает со ступней грязная вода. Холод отрезвляет. И, наверное, он действительно сошел с ума, еще там, в Каменном логе, когда услышал голос огня и решился ответить.

…я здесь.

…мы здесь и снова. За тобой.

…нет.

…за тобой, я зову тебя.

…я слышу.

И пальцы закоченевшие вывязывают узор из силовых линий. Это просто и по-своему красиво, вот только оценить некому. Крысиные полчища остались на берегу, который стремительно исчезал под водой. Тает снег, и желтые ручьи заливают решетки водостоков.

Город пьет, измученный огнем и жаждой.

…ты убьешь меня?

…я тебя освобожу.

…я уже свободен. И хочу остаться таковым. Но ты ведь не отпустишь, мы оба это знаем. Там, в Каменном логе, мне удалось уговорить.

Безумец, который бормочет слова, не связанные друг с другом. И лишь мерещится ответ жилы. А вот дрожь земли – та существует. И взрывы, заставившие город замереть. Ударная волна вышибает стекла и промасленную бумагу, которой затягивали оконные провалы, она опрокидывает Олафа навзничь. Затылок, столкнувшийся с камнем, гудит… пустая голова, никчемная. Огонь же поверху идет дикой охотой. И рыжие псы ветра спешат по следу, кружат, окружают. Гонят.

…беги.

– Нет, – он отвечает вслух и, нащупав затылок – целый, пусть и в крови, или это все та же грязная вода, в которой уже истаял лед. – Я больше не побегу.

…я приду за тобой.

– Приходи. – Олаф перекатился на четвереньки и на колени встал, чувствуя, что мир вокруг утратил плотность. Кружится-вертится, трещит по швам. У мира много швов, его кроили наспех, и давным-давно, но годы прошли и нитки сгнили, вот рвутся.

Звук мерзкий.

А нутро мира, растревоженное, лезет…

…вскипают лужи под ногами, и горячий ветер летит по мостовой, гонит сухие листья, которые вот-вот вспыхнут…

…в Нижнем городе много дерева, а дерево загорается легко.

…но все-таки жаль, что никто не видит.

Она не видит. Ей бы Олаф рассказал, что чувствуешь, когда теряешь силу, медленно, капля за каплей воплощая в жизнь чужой рисунок. Он красив.

Тонкий костяк опорных столпов, и гибкие узлы-суставы. Аркада, которая разворачивается в глухом грязном переулке. И горячий дождь омывает ее, делая видимой.

Голова болит, просто-таки невыносимо болит, мешая сосредоточиться. А он почти закончил…

…отдохни.

Ей верить нельзя. Она крадется по следу Олафа. И искры пляшут в воздухе, садятся на рубашку его, прожигая… оставят на коже белые пятна, но искры – ничто.

…почему ты такой упрямый? Мы оба знаем, что ты принадлежишь мне.

– Нет. – Олаф рубашку стащил и почесал обожженное плечо. – Я не хочу принадлежать тебе… не тебе хочу принадлежать.

Он улыбнулся и, отступив, бросил взгляд на свое творение.

…покачнулся.

И упал. Лежал, глядя сквозь призрачную вязь силовых линий, слушая мелодичный напев огня.

…слышишь?

– Слышу.

Мягкий голос, колыбельная. И раскаленная колыбель.

– Душно. Отпусти.

…ветер вьюжит, но не снегом – пеплом, который горек. Олаф знает, Олаф помнит.

– Больно.

…боль уйдет.

Плавится кожа, стекает с ладоней на камень, и запах паленого мяса, волоса горелого перебивает прочие. Легкие горят, но надо дышать.

Встать.

На ноги, хотя бы на четвереньки, потянуться к силе, которой слишком много…

…зачем?

Затем, что он хочет жить.

Броня не защитит, но она ложится на плечи знакомой тяжестью. И растрескавшийся, разодранный мир блекнет. В нем, черно-белом, огонь – это белое.

Ночь – черное.

И тысяча один оттенок серого, который и позволяет верить, что мир объемен. Надо вставать.

Идти.

…куда?

Не слушать голос ее, она – ложь.

…просто ты боишься.

Да. Наверное…

…позволь мне забрать твои страхи…

Нет. Здесь и сейчас, в черно-белом мире каменных домов, труб, которые сами задыхались собственным дымом, гулкого прибоя и голоса, который заглушает иные голоса, он будет жить.

…зачем?

Просто жить.

…разве есть смысл?

Наверное, Олаф не знает, есть ли смысл. Осень вот есть, точнее была, и листья, которые падали на воду. Сама вода, тяжелая, мутная. Мусор на ней и ветер, который пробирался в старую баржу, подталкивая ее к пирсу. Порой он раскачивал колокол, и тот гулко вздыхал.

Есть зима, что началась со льда в старом ведре. Ветви можжевельника и сосны, которые он пытался сплести в венок, потому что на Перелом люди плели венки, точнее, их Перелом назывался иначе. А она, его женщина с волосами рыжими, как пламя, смотрела. И помогала, вплетала в его венки ленты.

Зачем ему смысл, когда есть ленты и она?

Она боится пламени и поэтому не соглашается провожать солнце, потому как считает, что солнце – все из огня…

…она ненастоящая.

Неправда, Олаф знает. От волос ее пахнет дымом, он много раз перебирал эти пряди, пытаясь понять, где прячется запах. Кожа ее сухая, и губы сухие, они трескаются. Олаф купил в аптеке на углу бальзам с пчелиным воском и губы мажет. Она же улыбается и пытается повторить…

Ее руки неловки. А у бальзама ежевичный привкус. Странно, что аромат другой, кажется, лемонграсса, но привкус ежевичный. И они вдвоем бальзам съедают.

Двое сумасшедших на старой барже.

…она лжет тебе.

…ты просто ревнуешь.

…я выше ревности.

…ревнуешь.

…лжет… забудет… бросит… женщины не умеют иначе.

…а ты?

У огня собственный запах. Сердце его – кедровое масло. И свитой – теплая корица… крупица кардамона, сладковатый иланг-иланг. И железная окалина, сдобренная дегтярной вонью.

У огня собственный голос, который Олаф не спутает с иным. В нем нежность и обещание покоя, которого он еще не так давно жаждал.

…она отвернется… они все отворачиваются и уходят… ты будешь несчастен.

У огня рыжие космы, что прорастают сквозь мостовую, вьются, не то поземка, не то лоза. Цепляются за мост, грозя обрушить, и соскальзывают. Они выпускают побег за побегом и уже карабкаются по стенам домов.