Книга Механическое сердце. Черный принц, страница 89 – Карина Демина

Брокк потер переносицу – ныли глаза. И в горле першило, к завтрашнему осипнет, но это мелочь… Кэри не пострадала.

Испугалась, но не пострадала.

А ведь успокоились же. Письма и то перестали слать. Почему же тогда вдруг… или потому, что прилив?

Прилив.

Бомбы. И мастер, их создавший.

Пытается убрать Брокка с пути? Но люди – это… как-то глупо. Ненадежно. Хотя он давно не оборачивался, и, кажется, ходили слухи, что и это его обличье до отвращения никчемно. И если так, то расчет верный.

…будь чешуя потоньше.

Мягче.

Неприятные мысли.

Злые.

И Кэри еще… увезти бы ее, спрятать, но она не согласится. Не поверит. Промолчит. Вернется в старый особняк, за которым тоже приглядывают, но Брокк сегодня видел, насколько бессильна охрана. Нет, нельзя рисковать.

Он долго оттирал с кожи масляную пленку, и копоть, и тонкие омертвевшие чешуйки, которые закрывали розоватые пятна ожогов, думая сразу и обо всем.

Кто?

Инголф вернулся на «Янтарной леди» и, сколь Брокк знал, не покидал родового особняка. Да и стал бы он с людьми связываться? С огнем?

Огонь – это для Олафа… тот тоже в городе.

Риг… исчез на год. Еще прошлой зимой Брокк предлагал ему работу на проекте, но Риг отказался. Почему?

Вопросов множество, ответов – нет.

И Кэри все-таки проснулась.

– Ты ушел…

– Я вернулся.

– Хорошо. – Она зевнула. – Без тебя мне страшно.

– А со мной?

– С тобой нет.

Ложное спокойствие, потому что именно он – истинная причина всех бед.

– Брокк… – Кэри перевернулась на спину. – Я тебе не говорила, что ты очень красивый?

– Не говорила.

– Тогда говорю. – Она потерлась носом о сложенные руки. – Ты очень красивый… и сильный.

– Кэри…

– Я не уеду. Или уеду, но тогда насовсем. Понимаешь?

– Не доверяешь мне?

И, наверное, он сам виноват, не заслужил доверия. А Кэри молчит.

– Закрывай глаза… завтра сложный день.

– А послезавтра?

– И послезавтра. – Ее рука горяча. – Спи… Кэри, ты понимаешь, что теперь я не отпущу тебя ни на шаг?

– Не отпускай… я согласна.

Ночь принесла сны. И в них Брокк видел людей в грязных тулупах. Люди сбивались в стаи и кричали: «Смерть им!»

Они наступали, тянулись к Брокку, расчищая себе путь мертвым огнем, который во сне был отчего-то темно-зеленого цвета, ледяной, словно из изумрудов выточенный. Огонь опалял, пробираясь под чешую, и Брокк пятился, понимая, что за спиной – Кэри.

А потом отступать становилось некуда.

И он просыпался без крика, в холодном поту, со знакомой ноющей болью в руке. Но, к счастью, та не кровила, да и пальцы оставались послушны.

Сгибались.

Разгибались. Беззвучно, опасаясь разбудить Кэри, которая спала, столкнув одеяло на пол. Ночная рубашка была слишком тонка, Кэри мерзла, и Брокк возвращал одеяло. Возвращался в кресло, вытягивал ноги, упираясь босыми ступнями в стену. Он ощущал шелковую гладкость обоев, шероховатость рисунка, на них выдавленного, и тепло, исходившее из труб. Он смотрел на окно, за которым небо меняло окрас, предупреждая о близости рассвета.

Думал.

Перебирал в пальцах бусины несуществующего ожерелья.

Жила.

Максимум. И треугольник, как наиболее вероятный сценарий развития. Одна вершина привязана к парку. Вторая – склады. Предотвратить взрывы вряд ли удастся. Жертвы неизбежны, но… бомбы должны взорваться одновременно. Три импульса со сходящимися в одну точку векторами. Высокая вероятность резонанса, но и без него волна будет такова, что жила встанет на дыбы. Прорвется?

При резонансе – очевидно… но высокая вероятность – не тот фактор, которого достаточно. Должно быть что-то еще. То, что Брокк проглядел… в полусне, на ледяной доске окна, подсвеченной зимним солнцем, перед ним вновь и вновь вставали узоры старой схемы.

Точка.

Квадрат.

Треугольник… Точка… и треугольник… точка… снова точка в центре треугольника как… преломление и усиление.

Синхронизация.

Все упирается в синхронизацию. Основной узел, который не могли оставить без внимания. Проблема неразрешимая? Или лишь кажущаяся таковой?

Память услужливо подбрасывает вереницы цифр, что легко, как-то излишне даже легко, как бывает только в болезненной полудреме, вписываются в ажурную решетку формул.

Данных не хватает.

И все-таки… теоретически… если исходить из волновой природы… свет как волна и частица… постоянная Планка… нет, не то и не так. Не свет – пламя.

Пламя – разновидность света.

Только в бреду подобная аксиома выглядит логичной. Но Брокк разглядывает ее, берет на руку кристалл пламени, подносит к глазам. Идеальная форма.

…идеальная.

Кристалл… кристалл, конечно, только кристалл. Накопитель. И передатчик.

Резонатор.

Брокк рассмеялся оттого, насколько гениальна и проста была идея. Нет нужды синхронизировать бомбы друг с другом. Достаточно каждую уравновесить с кристаллом… с очень крупным кристаллом…

…такой вырастить непросто.

…вырастили…

…полигон и драконы. Взрыв и смерть как следствие. Но все было наоборот. Сначала смерть, потом взрыв как способ скрыть смерть среди иных. Лист среди листьев. Где-то он слышал подобное. В его полусне листья ложились под ноги и рассыпались пеплом. Снизу же гулким рокотом, огненным шквалом гремела жила.

Поднималась.

Брокк видел чешую из застывающей магмы, слышал грохот сердца мира и треск гранитных артерий. Не хватало малости, толчка…

…пробоя.

– Брокк?

Он очнулся за мгновение до того, как понял, кто именно убил его дракона. И ускользнувшее знание заставило заскрежетать зубами. Его жена, кутаясь в одеяло, стояла напротив окна, и за ее спиной таяли вереницы цифр, но Брокк их помнил.

– Бумага, – севшим голосом попросил он. – И чернила.

Писал. Спешил, пока сон вовсе не выветрился, уже понимая, что память останется, но все еще боясь потерять хотя бы крупицу из того, пришедшего.

Кэри не задавала вопросов.

Принесла чай и свежие тосты. Села рядом, подперла кулаком подбородок, смотрит. Ждет объяснений и смотрит. Но взгляд ее – не помеха, скорее уж подстегивает.

…если уйдет, то навсегда.