Онлайн книга «Механическое сердце. Искры гаснущих жил»
|
– Леди Евгения… – Да, милый? Не будешь ли ты так добр поставить чайник? Думаю, гости – это подходящий повод для чаепития. Дорогая, окажи милость, сними шапку. Таннис, покраснев, стянула кепку и, не зная, куда ее положить, затолкала за пояс. – Вот так. – Сухонькая теплая рука коснулась волос. – Ах, девочка моя, скажи маме, что не нужно обрезать волосы так коротко. Зачем? – С длинных вшей хрен вычешешь. Войтех вздохнул, и Таннис поняла, что снова его разочаровала. Она ж правду сказала: в доме полно вшивых, и с длинными волосами задолбешься возиться. Так мамаша говорит. И Таннис верит ей. – Ты очень экспрессивна, но некоторые слова юной леди употреблять не следует, – мягко заметила леди Евгения. – К примеру, хрен – это корнеплод… – Ага, и еще… Войтех отвесил подзатыльник, не позволив договорить. А что такого Таннис сказала? Неужто старуха в ее-то годах не знает, что называют хреном? – Милый, нельзя бить женщин. И твоя подруга не виновата в том, что повторяет услышанное. – Думать надо, – буркнул Войтех, присаживаясь на хрупкий с виду стул. – Надо, – согласилась леди Евгения. – Но все мы дети своего мира. И мира иного она не знала. Но если захочет… …Таннис хотела. Узнать. Стать частью мира иного, которому принадлежала старуха, умудряясь каким-то чудом сохранять осколки этого мира вокруг себя. Белый сверкающий чайник, и чай настоящий, крепкий, а не то варево, которое мамаша готовит. Невероятно хрупкие чашки с узенькими донцами и позолоченными ручками. Таннис они до того понравились, что возникло почти непреодолимое желание спереть одну, но она покосилась на Войтеха. Не одобрит. Он со старухой разговаривает, как с давней знакомой. А у своих воровать западло. И Таннис со вздохом чашку отставила. Она чувствовала себя нелепой, неуклюжей в старой рубашке, которая торчит из-под свитера, в дурацких штанах на лямках, с волосами растрепанными, которые вчера мамаша керосином мазала. И до сих пор Таннис ощущала вонь. От старушки же пахло цветами. Таннис не место в этой комнатушке. Но леди Евгения, улыбнувшись, попросила: – Приходи завтра, дорогая. И мы вместе подумаем, что с тобой можно сделать. Ты ведь придешь? Тычок Войтеха, болезненный и обидный, заставил ответить: – Чтоб мне землю жрать! А на лестнице он сказал: – Правильно. Ходи к ней. Леди Евгения – настоящая леди, она тебя научит. – Чему? Таннис была зла на него. Чего толкаться? – Разговаривать… – А я чё, не умею? – Не умеешь. – Войтех взял Таннис за подбородок. – Ты метешь языком, не думая, что говоришь. – Все так… – Все. Оглянись. Ты и вправду хочешь жить, как живут все? Стены в копоти, в грязи, в трещинах. Сырость по углам. И черные, затоптанные ступеньки. Запах мочи и табака. Древний башмак гниет в углу. И вездесущие крысы… – Я вот не хочу, – чуть тише добавил Войтех и, взяв Таннис за руку, потянул за собой. – Однажды я свалю из Нижнего города. Куплю себе квартирку, часы на цепочке, заведу собак и буду гулять в парке. Не работать, Таннис, а просто гулять. Женюсь на леди… Таннис прикусила язык, с которого готово было слететь запрещенное слово. – Зачем тебе леди? – Почему нет? Войтех спускался, и Таннис шла за ним, не думая уже о мамашином запрете. Обидно было. Если на дело ходить, то с Таннис, а жениться как – леди подавай. – Но чтобы стать своим там, я должен учиться. Речи. Манерам. Этикету… а леди Евгения действительно леди. Не упусти этот шанс, Таннис. – А если я… – Ей было неловко признаваться в собственном желании. – Если я буду к ней ходить, то… я смогу стать леди? И Войтех, остановившись, окинул ее внимательным взглядом. – Конечно. – А потом вдруг сказал: – Хочешь, я покажу тебе людей, которые тоже думают, будто живут нормально? Таннис прикинула, что мамаша вернется нескоро, а в квартире тоска смертная, и ответила: – Хочу. Она же не знала, что Войтех потащит ее к подземникам. …Темнота лаза, из которого тянет сточными водами, и приказ Войтеха: – Молчишь, и от меня ни на шаг. Ясно? Таннис кивает. Он же, прежде чем сунуться в яму, осматривает ее и, стянув свою куртку, почти новенькую кожанку, заставляет ее надеть. Воротник поднимает, а волосы под кепку прячет. И кепку эту натягивает по самые уши. – И молчи. – Поняла, – буркнула Таннис. Он шел первым, прикрывая ладонью огонек свечи. И Таннис щурилась, пока глаза привыкали к темноте. Под ногами знакомо хлюпало. Осклизлые стены поросли грибами и плесенью. А Войтех спускался ниже. И еще ниже. Тоннель сменялся тоннелем, коридоры петляли. В этой части подземелий Таннис бывать не случалось. И она испугалась вдруг, что не найдет обратного пути… Исчез кирпич, сменившись темным грубым камнем, а грибы стали встречаться чаще. Река же под ногами разрослась, от нее разило привычной вонью и чем-то кроме, запах был не мерзким, но, стоило сделать глубокий вдох, и голова закружилась. – Носом дыши. – Войтех каким-то непостижимым образом знал, что с ней происходит. – И лучше через свитер. Подними ворот. Стало немного легче. А спуск продолжался. – Эти люди, – чувствуя ее страх – вдруг показалось, что кривые стены вот-вот сомкнутся, – Войтех взял Таннис за руку, – однажды ушли под землю. – Зачем? – Наверху для них не осталось места… смотри. Он вдруг задул свечу. Таннис вскрикнула бы, если бы теплая ладонь Войтеха не зажала ей рот. – Тише. Свет нас выдаст. Он тянул ее, не позволяя упасть, и Таннис шла, не понимая куда и зачем, но темнота постепенно рассеивалась. – Все. Дальше я тебя не потащу. Войтех говорил шепотом, но голос его показался громким, оглушающим почти. – Внизу… Они замерли. Обрыв. Каменная осыпь, по которой вьется тонкая тропа. И Таннис подозревала, что Войтеху случалось спускаться по ней. Ниже – черная вода реки. Вдоль ее берегов – огненные россыпи, которые показались Таннис яркими. – Смотри хорошенько… Тени людей. И чем сильнее Таннис всматривалась, тем больше видела. Уже не тени, но и не люди. Странные существа с полупрозрачной почти кожей, с уродливыми перекрученными телами, словно вылепленными наспех из местной грязи. Они бродили вдоль реки, не решаясь зайти в воду, порой сталкивались друг с другом и… |