Онлайн книга «Полмира»
|
– Правда, что ли? – Они с матерью Скейр целый вечер твой зад обсуждали! – Ээээ… – Да от тебя любая девушка без ума будет! К тому же теперь ты не на помойке живешь! Непонятно только, почему ты хочешь, чтобы я была твоей девушкой… – В смысле? Ему и в голову не приходило, что она может сомневаться! Она ж всегда выглядела такой уверенной в себе! Но она только крепче натянула на плечи одеяло и посмотрела на свои босые ноги с недовольной гримасой: – Я себялюбива. – Ты… честолюбива, вот. И мне это нравится. – Я злая. – Нет. Ты остроумная. И это мне тоже нравится. Она осторожно потерла шрам на щеке: – Я страшная. Тут он зверски разозлился – даже сам от себя такого не ожидал: – Какой идиот это сказал? Во-первых, это вранье, во-вторых, я ему рыло начищу! – Я сама могу кому угодно рыло начистить. В этом вся и проблема. Я не… ну, ты понимаешь. И она вытащила руку из-под одеяла и почесала бритую половину головы. – Я не такая, какой должна быть девушка. Или женщина. Никогда не была и не буду. Я не умею… – Чего? – Ну… улыбаться. Не знаю… шить. Тоже не умею, вот. – Мне не нужно ничего зашивать! И он съехал со своего рундука и встал перед ней на колени. Его сомнения рассеялись. Перед этим все как-то расстроилось, и он не позволит этому случиться снова. Упрется изо всех сил – и не позволит. – Я засматривался на тебя еще с нашего приезда в Первогород. Или даже раньше. И он протянул руку и накрыл ее ладонь своей. Может, это и выглядело неуклюже, зато все честно. – Просто я думал, что такая, как ты, – не для меня. И он посмотрел ей в лицо, отчаянно пытаясь подобрать нужные слова: – Я когда смотрю на тебя и понимаю, что ты моя… в общем, я чувствую… словно награду выиграл. – Награду, на которую никто другой не позарился… – пробормотала она. – А мне плевать на других! – сказал он и опять разозлился – она даже глаза вскинула. – Ежели они такие дурни и сами не видят, что хоть все море обплыви, лучше тебя не сыщешь, – мне же лучше, вот! И он замолчал, и залился краской, и подумал, что вот теперь точно все испортил. – Мне приятней слов в жизни никто не говорил. И она протянула руку и откинула волосы ему с лица. Так ласково и нежно, словно перышко его коснулось. И он думать не мог, что она может быть такой нежной. – Мне тоже приятного мало в жизни говорили. Ну так и что ж теперь… Одеяло сползло с ее голого плеча, и он потянул его вниз и провел рукой по ее боку, по спине, и кожа шуршала о кожу, такая теплая и гладкая, и она прикрыла глаза, и его… И тут внизу раздался грохот. Кто-то колотил во входную дверь, да так, что стало понятно: надо идти открывать. Бранд услышал скрип отодвигаемого засова и чьи-то голоса. – Боги, – пробормотала Колючка, в ужасе распахнув глаза. – А если это матушка? Никогда в жизни они так быстро не одевались – даже когда на них в степи коневоды налетели. Они хватали одежду, кидали ее друг другу, спешно натягивали на себя, он путался в пуговицах и в результате застегнул все сикось-накось, потому что смотрел не на пуговицы, а на то, как она на попе штаны поправляет. Краешком глаза. – Бранд? – послышался голос Рин. Они застыли без движения, он в одном сапоге, она и вовсе босая, и Бранд осторожно отозвался: – Да? – Ты там как? – Рин поднималась по лестнице. – Хорошо! – Ты один? Она уж у самой двери! – Конечно! И тут он сообразил: она же ж может войти! И виновато добавил: – Ну как бы да. – Ты врать совсем не умеешь. У тебя там Колючка Бату? – Ну как бы да. – Так да или нет? Ты там или не там, Колючка, разрази тебя гром? – Ну как бы да, там, – пискнула Колючка. Повисло долгое молчание. – Мастер Хуннан приходил. На него словно ушат ледяной воды вылили. – Сказал, что голубка прилетела, с вестью. На Халлебю напали, и все ж ушли воевать на север, и он собирает всех, кто остался, в поход. Кто-то еще испытание не прошел, кто-то раненный, кто-то еще тренируется – в общем, всех таких он собирает. Встречаются на берегу. – И он позвал меня? – дрожащим голосом спросил Бранд. – Он сказал, что Гетланд нуждается в тебе. Еще сказал, что всякому мужу, что готов выполнить свой долг, найдется место на ладье. Место на ладье. Рядом с братьями по оружию, плечом к плечу. И у него будет цель в жизни. Он будет пребывать в свете. И все надежды и мечты, которые, как он думал, давным-давно перегорели, вдруг ожили и всколыхнулись. И он решительно ответил: – Сейчас спущусь. Сердце вдруг забилось быстро-быстро. Он слышал удаляющиеся шаги сестры. – И ты пойдешь под началом этого ублюдка? – спросила Колючка. – После всего того, что он с тобой сделал? Что он сделал со мной? Бранд стащил с кровати одеяло: – Я ж не ради него это делаю. А ради Гетланда. Она презрительно фыркнула: – Да ладно тебе. Ты ради себя самого это делаешь. – Ну хорошо, ради себя. А что, я не заслужил? Она помолчала, перекатывая желваки на скулах: – Я так поняла, меня он не звал. – А ты бы пошла под его началом? – спросил он. И покидал в одеяло кой-какие вещи и завязал его узлом. – Конечно, пошла бы. А потом морду б ему набила. – Может, поэтому он тебя и не позвал. – Хуннан не позвал бы меня, даже если б он горел, а я б стояла рядом с ведром воды. Никто из них не позвал бы. Воины Гетланда, подумаешь. Смешно слышать. Хотя нет, грустно. И она застыла с сапогом в руке и нахмурилась. – А ты не потому ли так быстро убегаешь, чтобы от меня избавиться, а? Потому что ежели что, ты так и скажи. Хватит с нас недомолвок… – Это не так. А про себя подумал: да ладно? Отчасти ведь так и есть. Ему нужно вздохнуть свободно. Подумать. – Иногда мне кажется, лучше бы я осталась в Первогороде, – пробормотала она. – Ты бы тогда никогда со мной не легла. – Я бы тогда умерла богатой и прославленной, и единственно о чем бы жалела перед смертью, так об этом. |