Онлайн книга «Нежные листья, ядовитые корни»
|
– Нет. Анжела Лосина. – С которой тоже все не так просто, как кажется! – подхватил Илюшин. – Потому что ее мамаша работала уборщицей в районной администрации. Где, напоминаю, трудился в свои лучшие годы папаша Рогозин. – Только не говори, что он ее совратил, и Анжела – его ребенок! – взмолилась Маша. – Хм. Занятная версия. Нет, но мне нравится ход ваших мыслей, Марьиванна! – Уволил он ее, – пробурчал Бабкин. – По просьбе своей доченьки. Маша хлопнула себя по лбу: – Господи, точно! Как я могла забыть! Лосина однажды как с цепи сорвалась, наорала на Рогозину, а от карающей десницы Кувалды удрала и закрылась в пионерской комнате. Но несколько дней спустя она прилюдно извинилась, и я думала, что этим все и закончилось. – Сдается мне, Мария, плохо ты знала Светлану Рогозину, – констатировал Илюшин. – Она поговорила с папой, и Лосину-старшую вышибли с теплого места. Об этом, конечно, нам поведала не сама Анжела. – Она-то старательно делала вид, будто ей не за что обижаться на покойную, – усмехнулся Бабкин. – Откуда же вы узнали? – Ты не поверишь. От Беллы Шверник! 2 …Жгучая дама с низким голосом и многозначительным взглядом. Длинные выпуклые веки покрыты черно-зелеными тенями и похожи на раковину моллюска. Раз поймав это сравнение, Сергей уже не может отделаться от него. – Я вам все расскажу! – страстно обещает она. Браслеты звенят на запястье, когда она встает. От такой худой цыганистой женщины ожидаешь грации и легкости, но Шверник двигается на удивление скованно. – Лось поклялась отомстить! – шепчет Белла, наклоняясь к ним. У нее тяжелые духи и куча дырок в ухе, которые бросаются Сергею в глаза. Из каждой дырки свисает какая-нибудь серебряная штука. «Оторвут ей эти гири ухо на фиг», – думает он, машинально записывая: месть Лося. Потом перечитывает и несколько секунд не понимает: какая месть? кому? за что может мстить лось? 3 – Лосину-старшую так и не взяли обратно, – сказал Макар. – Она осталась без работы? – Тут у нас белое пятно, – с сожалением признал он. – Сама Лосина клянется и божится, что ничего подобного не помнит. Но на месте следователя я бы уже рыл в этом направлении. Надо выяснить, жива ли мать Анжелы, и если нет, то когда и отчего умерла. Он изобразил на тетрадном листе метлу и сидящую на ней женщину. – Дожили, – огорчился Сергей. – Голых баб рисует! – Это я под впечатлением от Шверник. Знойная женщина, мечта поэта. Не будь с ней тоже не все ладно, я бы подумывал жениться. Маша широко раскрыла глаза. – В каком смысле не все ладно? Господи, у нее тоже кого-то уволили? – Хуже, – сказал Сергей. – Ей нанесли смертельное оскорбление. Правда, об этом знала только твоя Матильда. 4 …Когда они с Макаром добрались до номера Губановой, оба выглядели так, словно по ним всю ночь плясали черти. Или ведьмы. – Последняя! – ободрил Макар. – Со всеми побеседовали, кроме нее. – Я щас сдохну. – С этими словами Бабкин сполз по стене прямо на пыльный старый ковролин в коридоре. Он сам не понимал, отчего его так вымотали каких-то три часа разговоров. Не с криминальными гнусными типами, а с милейшими добропорядочными женщинами! Может быть, потому, что у каждой из них из школьного шкафчика вываливался не просто скелет, а целое небольшое кладбище? – Макар, у тебя были нормальные отношения с одноклассниками? – Вполне. Илюшин присел рядом с ним, вытянул длинные ноги, перегородив весь проход. – Чем дольше я их слушаю, тем больше мне кажется, что погружаюсь в какой-то ад, – признался Бабкин. – Ты настоящего школьного ада не видел, мой трепетный друг. Здесь меня поражает другое. – Что именно? – То, как долго каждая из них хранит в памяти эти переживания. Не само событие, а именно отзыв на него. Ведь обычно эмоции истираются, бледнеют со временем. Ты все помнишь, но ничего не чувствуешь, и это благо. Но у них не так. Ни у Маши, ни у остальных. Я догадываюсь, с чем это связано, но не совсем уверен… – Делись! – попросил Сергей. – У нас встреча с Губановой. – Три минуты перерыва! Мы его заслужили! – Если мы не придем вовремя, рискуем застать рассерженную женщину. – А если придем, тогда испорчусь я! – пригрозил Бабкин. Макар рассмеялся и махнул рукой. – Ладно, отдыхай. Но потом будет марш-бросок! Сергей облегченно выдохнул и прислонился затылком к стене. – Так чем ты объясняешь такую долгую память у этих женщин? Макар потер переносицу: – Понимаешь, как ни крути, но Рогозина – самая успешная из них. На редкость удачные замужества, жизнь богатой, независимой дамы, самореализация в творчестве… Еще и красота! Я не хочу сказать, что они ей завидуют. Не в зависти дело. Но достижения Рогозиной каким-то извращенным образом легитимизируют то, что она делала с ними в юности. – Как будто она имела на это право? – Да. Человек всегда, пусть даже неосознанно, ищет справедливости и логики в окружающем мире. Машиным одноклассницам нелегко отмахнуться от всех побед Рогозиной и твердо сказать себе, что их несколько лет третировала всего лишь озверевшая от безнаказанности сука, доказывавшая всем, в том числе и себе, что она здесь вожак стаи. Голос справедливости требует, чтобы такие бешеные суки отстреливались на подлете к большому счастью и богатству. А если уж она подлетела, так может, не такая уж она и бешеная, шепчет внутренний голос? Может, имела право мной помыкать? Может, я заслужила то, что со мной происходило в школе? – Тьфу ты черт! – Я не утверждаю, что прав. Допустим, все обстоит ровно наоборот, и каждая из них думает: как могло так выйти, что эта жестокая тварь получила так много от жизни?! – Но нет же никакой справедливости, Макар! – Справедливости нет. А вера в нее есть. Илюшин легко поднялся и отряхнул джинсы. – Пойдем, мой уставший друг. Нам осталась на закуску Матильда Губанова. Сомневаюсь, что она – Зинчук. Слишком уж хорошо Маша ее помнит. Но все-таки… Бабкин вздохнул и собрался с силами. «Она большая, толстая и добрая», – описала Маша свою одноклассницу. Хорошо, что добрая. Он уже изрядно устал от всей той злости, которая вывалилась на него сегодня, как ведро репьев, и теперь кололась. Илюшин постучал в дверь. – Очаровывать полную женщину будешь ты, – тихо предупредил он. |