Онлайн книга «Путешествие тигра»
– Поэты пишут не только о красоте. Порой они пишут о горе, о зле, что совершается в мире. – Да, но ведь даже плохое можно даже описать прекрасными словами! Рен вздохнул, провел рукой по волосам. – Пожалуй, это не тот случай. – Он решительно сел. – Давай осмотрим твою ногу, Келси. Я неуверенно затрясла головой: – Может, подождем до возвращения? – Мы не знаем, когда вернемся, а предупредить заражение нужно уже сейчас. Я тут же начала хватать ртом воздух. – Я… я не могу. Его лицо смягчилось: – Тебе и не нужно смотреть. Давай ты расскажешь мне какую-нибудь сказку, пока я буду снимать бинты. – Я… я забыла все сказки, Рен. Что, если у меня нога отвалилась? И остался только обрубок? – Ты можешь пошевелить пальцами? – Да. То есть мне кажется, что могу, но вдруг это фантомные ощущения? Я не хочу быть безногой! – Если это случится, мы что-нибудь придумаем. Главное, что ты жива. – Но ведь я никогда не смогу нормально ходить. У меня не будет нормальной жизни. Я на всю жизнь останусь калекой. – Это неважно. – Как это неважно? Как ты можешь говорить такое? Ведь тогда я не смогу помочь вам закончить поиски! И не смогу… – Я осеклась и замолчала. Рен посмотрел на меня: – Что ты не сможешь? Я залилась краской: – Выйти замуж и иметь детей! Я не смогу уследить за своими ребятишками… Мой муж будет меня стыдиться. Если, конечно, найдется кто-то, кто захочет взять меня замуж. Рен смотрел на меня так, словно видел впервые: – Это все? Больше никаких страхов не осталось? – Кажется нет. – То есть ты боишься, что не будешь привлекательной и не сможешь в полной мере исполнить свои обязанности? Я кивнула. – Пожалуй, меня нельзя назвать нормальным в полном смысле этого слова, но за десятилетия жизни в цирке я понял, что пресловутая нормальность – это иллюзия. Какое значение имеют стандарты нормы, если большая часть человечества не может и никогда не сможет им соответствовать? Что же касается второго твоего страха, то муж, стыдящийся своей жены, недостоин ее. И я лично сделаю все для того, чтобы такой человек к тебе не приближался. Теперь о твоем страхе утратить привлекательность для мужчин. Даю тебе слово, что даже если бы ты потеряла обе ноги, для меня ты осталась бы самой красивой и желанной женщиной на свете. – Он улыбнулся, а я съежилась. – Ну а за детей, как тебе известно, отвечают оба родителя. Ты и твой муж сумеете распределить обязанности так, чтобы вам обоим было удобно. – Но ведь я буду для него обузой! – Не будешь. Ты облегчишь его бремя, потому что будешь любить его. – Он будет возить меня в инвалидном кресле, как старую бабку! – Он будет каждую ночь на руках относить тебя в постель. – Я вижу, ты твердо решил помешать мне упиваться своими горестями! – Именно. Так я могу взглянуть на твою ногу? – Да сколько угодно! Он улыбнулся: – Отлично. А теперь не дергайся. Рен приказал Шарфу аккуратно снять с моей ноги пропитанную кровью повязку и приготовить чистые мягкие салфетки. У Ожерелья он попросил тазик с теплой водой. Первым делом из-под бинтов показались пальцы моей ноги, и я обрадовалась, убедившись, что они выглядят розовыми и здоровыми. Но когда все бинты были сняты, я зажмурилась и отвернулась. Рен не произнес ни слова, он обмакнул салфетку в воду и начал протирать мою ногу. Судя по ощущениям, нога была на месте, но я все равно не решалась на нее взглянуть. – Рен, поговори со мной, – с усилием попросила я. – Отвлеки меня, пожалуйста. Он задрал повыше подол моей некогда красивой, но теперь задубевшей от соли юбки и стал бережно протирать мое колено. – Хорошо. Я недавно написал стихотворение. Это подойдет? Я молча кивнула и заскулила, когда он коснулся больного места. – Называется «Запертое сердце». Рен стал читать стихотворение, и его теплый голос обволок меня, утешая и успокаивая, как умел только он один. Разве запертое сердце ослабело? Нет! Оно бьется еще горячее. Оно живет, Замкнутое не замками и решетками, Но твердой рукой хозяина. Он сокрушил свое разбитое сердце, Смял его, Усмирил, сделал покорным, Силой воли заставил утихнуть, Но оно продолжает рваться прочь. Дикое, необузданное, Оно может найти покой Только в джунглях. Там, где будет свободным, Там, где оно дома. Там ждет его мир, Там найдет оно утешение В зеленых объятиях леса. Но дорога в джунгли не проторена. И тигр мечется, Кружит по клетке, Все смотрит, Выжидая момент, Когда непокорное сердце Выпустят на свободу. Наконец Рен выжал салфетку. – Теперь можешь взглянуть, если хочешь. Все будет замечательно. Я приоткрыла глаза и скосила их на свою белую длинную ногу. Тонкий розовый шрам тянулся от колена до щиколотки. Рен легко дотронулся до него, провел пальцами по всей длине. Я поежилась. Видимо, он неправильно истолковал мою реакцию: – Неужели больно?! С виду совсем не плохо. – Нет, не больно. Просто немного щиплет. Рен кивнул, взял мою икру в руки, несильно сжал. – Нет, определенно неплохо! – обрадовалась я. – Наверное, когда заживет, можно будет помассировать как следует. – Только попроси. Я дотронулась до его руки. – Спасибо. Я… твое стихотворение… оно прекрасно! – Всегда к твоим услугам, – улыбнулся Рен. – И спасибо на добром слове, ди ке дадкан. Погрустнев, я придвинулась к нему ближе, положила ладонь ему на сердце. – Это ведь стихотворение не о Локеше, не о цирке и не о потере памяти, да? – Нет, оно не об этом, – тихо ответил Рен. Он накрыл мою руку своей, прижал крепче. Слеза скатилась по моей щеке. – Рен, я… Тут Кишан заворчал, что солнце уже высоко и светит ему прямо в глаза. Сев, он потер заспанные глаза и придвинулся ближе. Потом с довольным урчанием он обнял меня за талию и уложил себе на грудь. – Осторожнее! – прикрикнул на него Рен. |