Онлайн книга «Юность Барона. Книга 1. Потери»
|
– Давидка, дай десять копеек до завтра! – попросил Постников. – Не дам. Нету. – Дай, не жлобись! А то я сегодня всё на сайки потратил. От которых, между прочим, ты два раза откусывал. – У меня правда нету. У самого только семь копеек. – Санька, у тебя? – У меня есть. Только я тебе не дам. – Почему? – Потому что ты потом фиг отдашь. – Отдам! Вот честное разбойничье! – бухнул кулаком в грудь Петька, все еще пребывающий под впечатлением лихих подвигов пушкинского героя. – Вот как раз разбойники, они никогда ничего и не отдают. – Много ты понимаешь в разбойниках! – Да уж побольше твоего. – У меня есть, – предложил свои услуги по кредитованию отзывчивый Юрка. – Не-а, у тебя не возьму. Я тебе и так двадцать копеек должен. – Ну и что? Будешь должен тридцать. – Не надо. Пацаны, у меня есть классный план! – Какой? – Разбойники никогда ничего не отдают. Потому что они сами всегда все забирают. Бесплатно. – И чего? – Сейчас у тетки попросим четыре трубочки, и я буду как бы доставать деньги. А когда она трубочки выложит – хватаем и бежим. – Ага, а она за нами погонится и так треснет, что мало не покажется. Вон какая толстая. Значит, и дерется больно, – усомнился в скороспелом плане Давидка. – Не погонится. Что она, дура, тележку без присмотра оставлять? Да если и побежит – фиг догонит. Сам же говоришь – толстая. Ну чего, разбойники, грабанем? – От предвкушения наживы узкие хитрованские глазки Постникова заблестели. – Санек, ты как? – Грабанем! – согласился покладистый Зарубин. – А ты, Давидка? – Ну, если все будут, то и я. – Юрка, а ты чего молчишь? Ты с нами? – Да я… Не знаю… – замялся тот. – А зачем? У меня же есть деньги? – Ты чё, до сих пор не понял? Так же интересней! А за деньги любой дурак может. Юрка отчаянно задумался, но, как ни старался, не смог достойно возразить на такой железный аргумент. Между тем до тетки с тележкой оставалось пройти всего с десяток шагов. – Ша, делаем как я сказал! – перешел на шепот Постников. Он первым подошел к скучающей работнице уличной торговли и небрежным тоном миллионера объявил: – Четыре сахарных трубочки… Я угощаю! Пацаны обступили тележку и стали напряженно наблюдать за тем, как теткина рука поочередно достает вожделенные объекты предстоящего преступного посягательства. – Руки в гору! Это ограбление! – неожиданно рявкнул Петька и, схватив ближайшую к себе трубочку, бросился к пешеходному переходу. Благо там как раз горел зеленый свет. – Ур-рааа! – на редкость слаженно, хотя заранее и не сговариваясь, завопили Айвазян с Зарубиным. В следующую секунду они на всех парах неслись следом за «атаманом Постниковым», сжимая в кулаках трофейное мороженое. Впавшая в замешательство тетка довольно быстро очухалась и, проявив недюжинную прыть, пустилась в погоню. Вот он, наглядный пример того, что любое преступление требует тщательной подготовки: вопреки прогнозам «разбойников», торговка, мало того что оставила тележку, так еще и оказалась, невзирая на комплекцию, весьма неплохим спринтером. И кто знает, чем бы закончились эти бешеные скачки, кабы на переходе не загорелся спасительный красный, и стартовавший трамвай не отсек мороженщицу от улепетывающих пацанов. Сообразив, что при такой форе малолеток не догнать, она сердито побрела обратно и с удивлением обнаружила возле тележки остолбеневшего четвертого подельника. – Та-ак! – грозно прорычала торговка, уперши пухлые руки в еще более пухлые «боки». – А ты почему не убежал? С остальными воришками? – Они не воришки, тетя, – шмыгнул носом Юрка. – Они… они просто пошутили. – Хороши шуточки! Я вот сейчас милицию вызову и заявление напишу. О краже в особо крупном размере. Вот тогда и поглядим: кто над кем смеяться будет! – Не надо милицию. Вот… – Юрка вытащил из кармана мелочь и дрожащей рукой ссыпал на блюдечко: – Это за всех… До свидания. – Стоять! Несостоявшийся разбойник испуганно втянул голову в плечи. – Сдачу забери! Мне от воришек лишнего не надо! Сгорая от стыда, паренек сгреб сдачу и понуро поплелся к переходу. – А ну вернись! Трубочку возьми! Давай-давай. Раз уж уплочено… Ночью, снова и снова переживая эпизоды ограбления, Юрка долго не мог уснуть. В детской голове его роились не по годам взрослые вопросы: «…Почему я это сделал? Посчитал, что пацаны совершили ошибку и ее надо исправить? Или всего-навсего испугался? Но чего? Понятно ведь, что никакую милицию тетка вызывать бы не стала. Не убыло бы от нее, с четырех мороженых. А если так… Чего в моем поступке было больше: нормальной пионерской и папа-маминой правильности? Или все-таки страха перед возможным наказанием?.. Яне смог, потому что струсил? Или потому что не захотел? МОГУ ЛИ Я И В САМОМ ДЕЛЕ УКРАСТЬ МОРОЖЕНОЕ? Или способен только на то, чтобы расплатиться за тех, кто убежал?» О как! При всей, казалось бы, мелочности повода, вопросы, тем не менее, ставились вполне сопоставимые с гамлетовским «to be, or not to be». Ничуть не меньше… * * * – … Ты чего такой смурной сегодня? – прозвучало за спиной игривое. Барон поворотился и почти уткнулся в рвущийся на свободу из условных приличий платья роскошный бюст Любы. Бабы во всех отношениях столь же интересной, сколь строптивой. На протяжении всего вечера Люба метала в его сторону пытливые, зазывалистые взгляды, что, в общем-то, неудивительно: Барон был мужчиной видным. Да и манЭры, в отличие от прочих здесь присутствующих, какие-никакие присутствовали. – Я? Смурной? – Ага. Как ни посмотрю: пьешь мало, ешь – еще меньше. – Аппетита нет. – Молодой, здоровый, а аппетиту нет? – Люба слегка изогнулась в пояснице и, коснувшись припухлыми губами профессиональной минетчицы баронова уха, заговорщицки зашептала: – Пойдем наверх? Я тебе и аппетит, и еще кой-чего подыму, а? – Так рановато вроде. Подымать? – Окстись, ночь на дворе! Просто она все еще немножечко белая, ночь-то. Потому и незаметная. И вообще – в этих делах только поздновато бывает. Но рановато – никогда. – Мудрая ты женщина, Люба. – На том стоим, хотя другим кормимся. Ну и? – Не части. Может, потом, позже? – Дело твое. Я два раза навязываться не стану, – оскорбившись, потемнела глазами Люба. Фыркнув «ночи стоят белые, мужики не смелые», покачивая кормой, она направилась к патефону с намерением сменить зануду Лещенко на нечто более экспрессивное. |