Онлайн книга «Россия, кровью умытая»
|
Вой и плач, проклятья и ругань. Не успевали покормить лошадей и сами хоть немного отдохнуть, как свистали сотники и командиры громко подавали команду: – Амму-ни-чи-вай!.. – Брюховчане, по коням!.. – Запрягай, обозные… Рота, становись!.. – Каша на ложки, молодцы на ножки!.. Расхватывали хрустящую на зубах недоваренную кашу и выступали, на ходу подтягивая пояса, дожевывая куски. Никому не хотелось отставать от своей части, а те, которым хотелось, давно отстали, или, перебив своих командиров и комиссаров, перебежали, или по горькой неволе попали в плен, и многие из них уже воевали под трехцветными знаменами контрреволюции. Немало перелетов, порубленных и пострелянных оружием белых, валялось в балках и придорожных канавах. Оставляя за собой кровавый след, армия неудержимой лавиной откатывалась на Моздок, Кизляр, Черный Рынок. Железнодорожный путь на десятки верст был забит согнанными со всего края поездами: обмундирование, боеприпасы, дезертиры, лазареты, штабы несуществующих частей. Приказ – взрывать и жечь все, что не под силу увезти. Взрывали, жгли, тащили кто что мог. Иной, загребая грязь ногами, и пустой еле волочился; иной же, напялив на себя две, а то и три шинели, пыхтел с узлом барахла на горбу. Кабардинцы, карачаевцы и казаки восставших станиц под командой ватажков терской контрреволюции – Бичерахова, Агоева, Серебрякова – как шакалы рыскали по тылам, грабя застрявшие на проселках обозы, обдирая и добивая не имеющих силы защищаться. Под Червленной отступающая армия встретила присланные из Астрахани на подмогу полки 12-й армии – Ленинский и Железный. У бойцов был молодцеватый вид, все в новых шинелях и в крепких – со скрипом – сапогах. Под расшитыми серебряным позументом знаменами астраханцы шли в полном боевом порядке и, кося глазом на оборванных партизан, кричали: – Станишники, что усы повесили? – Наковыряли вам казачишки? – Эх вы, Аники… Кубанцы отбрехивались: – Где вы раньше были, такие красивые? – Дорогу назад не забудьте. Скипидару-то призапасли? – Черти вислогубые… Вот погоди, кадеты вам уши-то оболтают… Злые шутки, хохот, матерщина. – Дядя, ось-то в колесе! Хо-хо… – Помолчи, вшивая амуниция! – Драть я тебя хотел. – Кабы не ты да не Микита… – Накрутят они вам хвосты, чихать смешаетесь! – Песенники, вперед! Смело, товарищи, в ногу, Духом окрепнем в борьбе, В царство свободы дорогу Грудью проложим себе… Подхватили и понесли навстречу врагу гремящую песнь. Оба полка, незнакомые с повадкою противника, в первом же бою под станицей Мекенской были окружены конницей генерала Покровского и почти полностью уничтожены. Не густо оставалось в армии командиров и комиссаров: одни полегли в степях и горах; другие, бредя сражениями, метались в тифозной горячке; иные, побросав свои части, бежали в Закавказье или через Дербент морем в Астрахань. По степной дороге бойко бежал автомобиль. На сиденье, откинувшись в угол кузова, дремал и поминутно просыпался человек в военной форме. Усталое лицо его было серо, на носу подскакивали золотые очки. Бригада и полковые обозы тащились по дороге. Хрипло взвывал сигнальный рожок. – Пропускай, гужееды! – сердито кричал шофер. – Передай передним, чтоб остановились. Обозные огрызались: – Вались к корове на… Шофер: – Сворачивай! Обозные: – Сам сворачивай. Ты один, а нас много. Шарахнулись и понесли пугливые степные лошади… Опрокинулась походная кухня с горячим борщом, опрокинулась санитарная повозка – завопили выброшенные в грязь раненые. Машина крутнула и покатилась мимо дороги. Вдогонку – брань, проклятия и крики: «Стой! Стой!» Машина шла, прибавляя ход, кидая задними колесами ошметки грязи. Иван Чернояров обскакал машину и поставил коня поперек: – Дави. Шофер затормозил. Всадники окружили автомобиль. – Кто такой? – спросил Чернояров человека в золотых очках. – Почему, в бога мать, давишь моих людей? – Я – Арсланов, уполномоченный реввоенсовета армии. Что вам, товарищи, угодно? Мандат? Вот он… Я… – А партизана Ивана Черноярова знаешь? – перебил его комбриг. – Слыхать слыхал, а знать не имею чести. – Куда гонишь? – Это не ваше дело. – Он в Астрахань с докладом поспешает, – засмеялись бойцы. – Пусти его, ему некогда. – Не считаю нужным давать отчет всякому встречному. Какая часть? Кто у вас командир? Я буду жаловаться… Трогай! – приказал он шоферу. Машина зарычала. Никто не тронулся с места. – Прочь с дороги, стрелять буду, – в руке его блеснул никелированный браунинг. – Ну, знай Черноярова! – И, потянувшись с седла, Иван шашкой снес уполномоченному голову. – Братва, грузи на машину сто пудов фуража! Всадники взвыли от восторга.Армия отступала в беспорядке. Части перемешались, оторвались от своих обозов, потеряли связь со штабами, отделами снабжения. Тщетны были попытки отдельных нерастерявшихся руководителей упорядочить движение – никто и никаких приказов больше не слушал. Лишь два кавалерийских полка и бригада Ивана Черноярова кое-как прикрывали отступление. Конница генерала Покровского гналась по пятам. Бригада Черноярова ввалилась в Кизляр ночью. В городе горели дома, хлебные амбары, лабазы. На вокзальных путях горели эшелоны с военным добром, гулко рвались ящики с бомбами, из огня с воем летели осколки снарядов. В горящих вагонах трещали – будто кто полотно драл – цинки с патронами. По улицам ни пройти, ни проехать – обозы, орудийные запряжки, брички со скарбом, застрявшие в грязи броневые автомобили. Квартиры забиты ранеными, больными, отдыхающими. Не хватало фуража, хлеба, воды. Соломенные и камышовые крыши были раскрыты и стравлены. Перепавшие лошади грызли задки повозок, столбы и заборы, к которым были привязаны. Те, что пришли раньше, ро́спили колодцы. Кто следовал за ними, вычерпывал грязь из колодцев. Отступающим в хвосте армии не оставалось ничего. В Кизлярском районе – реки вина, вина – разливанное море. Из погребов и подвалов выкатывали бочки: пили, лили, из колод вином поили лошадей. Голодные лошади быстро пьянели, бесились, натыкались на заборы, лезли в огонь. Горланящие люди и пляшущие лошади брели в лужах вина. Пенистое вино плескалось в отблесках пьяного зарева. |