Онлайн книга «Совсем другая тень»
Все, что я рассказывал, Рахманов как всегда записывал. Как всегда довольно часто задавал вопросы, что-то уточняя. Причем иногда мне казалось, что его интересуют совсем уж малозначащие детали. Так, когда я сказал, что после ночевки на базе ко мне утром подошла собака, Рахманов вдруг заинтересовался: – Вы говорите, собака стояла рядом с вами? И смотрела, как вы рисуете? – Да. Стояла и смотрела. Можно сказать, любовалась. – Странно. Что, даже не сделала попытки зарычать? Или укусить? – Нет. Она приучена не бросаться на отдыхающих. Ну и приняла меня за отдыхающего. Раз я уже был на территории базы. – Интересная собака. – Обычная. Кому она нужна, если будет бросаться на отдыхающих? – Ну а как же ночью? Когда вы перелезали через забор? – На ночь ее привязывают. Я лез в противоположном конце базы. Так что меня она только услышала. Гавкнула пару раз и замолчала. – Понятно. Скажите, вы не помните ее кличку? – Кличку… – Я попытался вспомнить. Кажется, ее звали Дик. Да, точно Дик. Ответил: – Собаку зовут Дик. – Правильно, Дик. И все же странно. Меня, например, этот Дик чуть не разорвал. Бросался, как бешеный. – Что, прямо на территории базы? – Да нет. Бросался он, когда я стоял у ограды. Но и на территории базы Дик тоже все время скалился. Думаю, если бы не хозяин, он меня наверняка порвал бы. – Да, странно. Хотя… – Я вспомнил, как Дик бросался в мою сторону при попытке сложить и убрать этюдник, когда за мной приехал Сашка. Рахманов поправил очки, поморгал: – Что хотя? – Вообще-то этот Дик странная собака. С припадками. – Как это «с припадками»? – Меня он несколько дней спустя тоже готов был живьем съесть. Ни с того ни с сего. – Интересно. Как же это было? И когда? – В последний день. Двенадцатого июля. Когда все уехали. Я рассказал, как Дик чуть не сорвался с цепи, когда я складывал этюдник. Выслушав, Рахманов хмыкнул: – Забавно. Только почему вы раньше об этом не рассказали? – А что тут рассказывать? Подумаешь, собака взбесилась. – Все же, ни с того ни с сего. Загадка с этим вашим этюдником. – Да и рассказывать об этом не было повода. Я ведь только сейчас сообщил, что уехал не на электричке, а на машине с Чирковым. – Понятно… – Взяв ручку, Рахманов начал ее изучать. – Может, этот Дик на вас бросался просто по молодости? Собака-то молодая? – Ничего себе молодая… Матерый псище. – Уж и матерый… Спорить готов – ему не больше двух лет. – Не знаю. Мне показалось – собака взрослая. Вообще, какое это имеет значение? – В данном случае, наверное, вы правы. Никакого. Что ж, перейдем к вашему возвращению в Москву. Рахманов продолжил в том же духе: записывал каждое слово, уточнял детали, иногда явно ничего не значащие. Наконец, передал мне протокол. После того как я его подписал, попросил подождать в коридоре. Выйдя, я сел в кресло. Минуты через три из соседней двери вышли Сашка и Алексей Михайлович. Алексей Михайлович сказал: – Ребята, подождите немного. Сейчас мы все с вами решим. – Запер свою дверь и прошел в кабинет Рахманова. Сашка сел рядом, спросил: – Допросил он тебя? – Допросил. – Ну и? Как он с тобой? – Как всегда. Цеплялся к каждому слову. А твой? – Мой тоже. Я ему все выложил. Нарисовал даже два портрета Вадима Павловича. До и после операции. В карандаше. Из двери кабинета Рахманова выглянул Алексей Михайлович, пригласил: – Ребята, зайдите. Мы вошли и сели. Рахманов посмотрел на нас, крякнул, тронул усы: – Ну что, примем меры по обеспечению вашей безопасности. Сами же будьте предельно осторожны. Из Москвы в ближайшую неделю постарайтесь не выезжать. Если возникнет острая необходимость, командировка или что-то еще, предупредите. Естественно, если заметите что-то подозрительное, связанное с Вадимом Павловичем, постарайтесь тут же сообщить. Телефоны у вас есть. Ну а так – живите, как живете всегда. – И долго оно будет? – спросил Сашка. – Обеспечение безопасности? – Пока неделю, а там посмотрим. Одна просьба: никакой самодеятельности. Хорошо? – Хорошо, – сказал Сашка. Рахманов подписал нам пропуска, и мы вышли. Сашка поехал домой. Я – к Алене. План действий Сразу после того как ушли Лотарев и Чирков, в кабинет Рахманова зашли Жильцов и Саенко. – Виталий, ну что? – спросил Рахманов. – Проверил? – Проверил, – сказал Жильцов. – Они действительно вызывали милицию. Начальник отделения был предупрежден. Ну и по звонку Чиркова сразу послал троих. По адресу Лотарева. – Кто приходил, они не выяснили? – Нет. Выяснили только: никакой телеграммы в адрес Лотарева не поступало. Ну а так – они ведь не знали, кто такой этот Вадим Павлович. – Хорошо бы поспрашивать жильцов. Может, кто-то из них его видел. – Поспрашиваем. – Тем более, у нас теперь есть его портреты. До и после операции. Леша, продемонстрируй. Инчутин пустил по кругу два сделанных Чирковым карандашных наброска. Подождав, пока Саенко и Жильцов их рассмотрят, Рахманов сказал: – Оба рисунка нужно размножить. Прежде всего, Виталий, для тебя. Придется поехать по старым адресам. – Понятно, – сказал Жильцов. – Додон и Люка? – Да. Возьмешь копии и сегодня же вылетишь в Сухуми и Кулунду. В Сухуми кроме Люки покажешь рисунки и остальным. Проводникам поезда, дежурным гостиниц. Не забудь и аэропорт. – Ясно. – Леша, Слава. Вы сегодня же покажете рисунки Клюеву, Шитикову, Азизову, Аракеляну. Вызовите на завтра Новлянскую, пусть посмотрит и она. Естественно, оба рисунка надо направить в ГИЦ. – И в Солнечногорск, – добавил Инчутин. – Ну, Солнечногорском займусь я. У меня там свои счеты. – Насчет Лотарева и Чиркова. Нужно ведь наблюдение? – заметил Саенко. – Наблюдение уже есть, – ответил Рахманов. – Я позвонил в МВД. Но боюсь, наблюдение ничего не даст. – Считаете, Вадим Павлович знает, что Лотарев и Чирков были у нас? спросил Саенко. – Дело не в этом. Просто зачем ему лезть в петлю? Ведь в кармане у него семьсот тысяч. Чистыми. Лучшее, что он может сейчас сделать, – лечь на дно. И не дышать, пока все не успокоится. |